«Гран-при» для убийцы - [14]

— Своеобразный способ благодарности, — сказал он.

— Этот человек не знает, что такое жалость или благодарность. Он обладает каким-то сверхъестественным чутьем на любых агентов, которых мы к нему пытаемся заслать. Иногда кажется, что это и есть так называемое шестое чувство.

Просто у одних есть чувство ритма, у других — чувство музыки, тогда из первых получаются гениальные поэты, а из вторых гениальные музыканты. Так вот, у Ахмеда Мурсала есть чувство опасности. И поэтому из него получился гениальный террорист.

— Можно подумать, что ты прилетел специально его рекламировать, — нахмурился Дронго.

— Ахмед Мурсал создал свою организацию двенадцать лет назад. Тогда ему было двадцать пять, — продолжал Павел, — он учился в Англии и Франции.

Великолепно владеет несколькими европейскими языками. Его семья из Ирака, но они давно эмигрировали оттуда, не признавая режим Саддама Хусейна. Его отец уехал из Багдада еще лет тридцать назад, когда Ахмед Мурсал был совсем ребенком. В английском колледже он попадает, под влияние группы проирански настроенных молодых ребят из влиятельных семей Афганистана, Ирана и Ирака. В середине восьмидесятых он несколько раз побывал в Иране и затем создал в Европе свою организацию. Одно время его движение щедро финансировалось иранским правительством. Но затем, когда он начал самостоятельные несанкционированные террористические акции в Европе, это очень не понравилось иранскому руководству. Они в этот момент очень плодотворно торговали с целым рядом европейских стран, а он вносил в их отношения некий дисбаланс. Тогда они отказали ему в своей поддержке и он порвал с ними отношения.

Дронго смотрел на фотографию и молча слушал.

— Позднее он вышел на пакистанскую разведку, которая иногда финансировала его деятельность, — продолжал Павел, — именно члены его группы вместе с представителями движения «Талейбан» и офицером пакистанской разведки захватили в Афганистане бывшего лидера этой страны Наджибуллу. Чем это кончилось, думаю, ты помнишь. Одно время Ахмед Мурсал находился в Афганистане, но затем уехал оттуда. Сейчас, по нашим сведениям, он готовит акцию устрашения.

По агентурным данным, он постарается сделать все, чтобы свалить вину за свой террористический акт на иранскую сторону, которая, как ему кажется, его предала, отказавшись финансировать. Мы не знаем, где, когда и какой удар нанесет этот террорист, но можно не сомневаться, что он выберет самое уязвимое место и постарается добиться максимального скандала.

— Понятно, — кивнул Дронго, — но я с ним никогда не встречался. При чем тут я?

— Ты единственный человек, который может выйти одновременно на российскую и иранскую разведки и скоординировать наши действия. Ты ведь — бывший эксперт ООН, тебя неплохо знают в мире. И ты единственный человек, которому поверят иранцы. Они не поверят вообще никому, кто придет от нас. А своих агентов, как ты понимаешь, мы в Иран послать не можем, учитывая наши нынешние отношения. Ты эксперт международного класса по проблемам преступности, и нет ничего странного, что именно тебя мы попросили о посредничестве. Я думаю, иранцам невыгодно, чтобы подобный акт действительно где-нибудь произошел.

Конечно, только в том случае, если они сами в нем не заинтересованы.

— Я понял, — кивнул Дронго, — кажется, теперь я начинаю понимать, в чем дело. Сказки насчет единственного эксперта оставим для дурачков. Вам нужен не просто посредник, вам нужен свой человек в Иране, которому вы доверяете. Вы рассчитали, как всегда, все точно, С одной стороны, вам действительно нужен посредник на ваших переговорах с иранцами, а с другой, нужно, чтобы этот человек был одновременно и аналитиком, который сумеет просчитать, искренне ли Тегеран идет на этот контакт или действительно поддерживает террориста. Я прав?

— Ты сказал это лучше меня, — развел руками Павел.

— И именно поэтому я говорю нет, — резко сказал Дронго, — я не собираюсь втягиваться в ваши разборки. С меня достаточно собственных проблем.

— Ты понимаешь, что мы просто не успеем так быстро найти другую подходящую кандидатуру, — сказал Павел. — Ты ставишь нас в очень трудное положение. Формально мы почти в состоянии войны. Кто-то должен выйти на иранцев. Мы уверены, что он постарается подставить именно их. Я не думаю, чтобы им это было выгодно. После того как в Германии местное правосудие обвинило официальный Тегеран в поддержке террористов, любой другой теракт будет окончательным разрывом европейских держав с Ираном. Они это должны понимать.

— Это верно, — согласился Дронго, — но при чем тут вы?

— Он считает, что иранцы его предали, — пояснил Павел, — и постарается на этом отыграться. Но главные его враги — это мы. Ты понимаешь, что его удар может срикошетить и на нашу страну. А у Москвы сейчас союзнические отношения с Тегераном, и они обещали нам содействие.

— И все-таки я отказываюсь, — пожал плечами Дронго. — Думаю, вы можете действовать и через Москву. Можно найти агента, который поедет на переговоры представлять вашу сторону.

— Но у него не будет твоих аналитических способностей. Он может не понять, в какую игру его втягивают.