Грань бессмертия - [24]

Во второй части развитие действия принимает неожиданный оборот. Слепой художник добивается славы и признания, но причина этого отнюдь не в художественных достоинствах картин, созданных перед потерей зрения, и неоконченной росписи, которую он считал своим высшим достижением. Славу и богатство ему принесли картины, которые он писал, будучи уже слепым, пытаясь обмануть окружающих, скрыть от любимой женщины свое увечье и оттянуть момент полного поражения. Таким образом, герой романа в принципе добивается того, к чему стремился. Но вкус победы горек. Его мучит вопрос, действительно ли произведения, которые он сейчас создает, можно считать прекрасными или же просто сам факт, что их писал слепец, является истинной причиной успеха и признания? Увы, сам он никогда не сможет оценить их по достоинству… Так заканчивается вторая часть.

В третьей части действие постепенно развивается как бы в обратном порядке. Вокруг некоторых картин слепого художника идут споры, которые носят странный характер: каждый по-своему понимает суть рассматриваемых картин. Однако все сходятся на том, что у них высокие художественные достоинства, и все сомневаются в том, действительно ли художник был слеп, когда писал их. Герой романа, желая доказать, что они неправы, предлагает написать новую картину в присутствии экспертов. Эксперимент ожидается с большим интересом, к тому же он представляет собой отличный рекламный ход для импрессарио художника. Отказ в таких условиях явился бы самоубийством, но тем не менее художник не появляется перед комиссией. Он тоже производит эксперимент — уже своим отсутствием художник дает в руки ценителей доказательство, что если бы он был слеп, то не смог бы написать картину. Но и таким путем он не может ничего добиться. Тогда он начинает подозревать, что все, что он слышит, — фикция, игра, инсценированная с той целью, чтобы он не надломился, потеряв, как слепец, все надежды. И все-таки он не показывает своих сомнений и не прерывает работы. Почему? — он не знает сам. Вероятнее всего потому, что женщина, которую он любит и которая, как он предполагает, была инициатором этой игры, не должна сомневаться в том, что он счастлив. Так кончается роман.

— Странная вещь… — вздохнул Альберди. — Однако вы говорили, что это своего рода авторская исповедь. Я не совсем понимаю, что здесь общего с вечной жизнью, верой и религией?

— Я пересказал только действие. Это как бы внешняя оболочка… По существу все вращается вокруг проблемы бессмертия. Отсюда и название книги. Это бессмертие понимается, пожалуй, тоже символически. Герой совершенно не ценит ни богатства, ни славы в смысле, так сказать, бренном. Он мечтает о бессмертии, выражающемся не только в вечности произведений в человеческой памяти, но основывающемся, прежде всего, на их способности вызывать волнение, радость общения с ними. Однако это тоже, пожалуй, лишь один из аспектов книги. Это мнение не только мое, а прежде всего сеньорины Дали. Потеря зрения, по ее мнению, представляет собою в данном случае нечто вроде символа смерти.

— Я не совсем понимаю…

— Наверное, я не очень ясно выражаю свой мысли. Впрочем, это трудно пересказать, надо прочесть самому. Тогда вы почувствуете, что имел в виду автор. Герой все время находится на пороге бессмертия и не может его переступить. Ему кажется, что он уже позади, а потом оказывается, что это иллюзия. К тому же за это бессмертие он постоянно вынужден платить определенную цену, все более высокую. В конце концов он даже платит сознанием личного существования, если мы примем, что «собственная» жизнь произведений представляет собой именно это существование, продолжение попыток достичь бессмертия. Вы меня понимаете?

Альберди молчал, бессознательно кивая головой в такт каким-то своим мыслям, потом неуверенно сказал:

— Я обязательно должен прочесть сам… — он еще раз кивнул головой. — Однако, мне кажется, вы правы… А я был глуп… Какая наивность, — горько вздохнул он. — Я не понимал, о чем он говорил… Интересно, когда Хозе это написал? — вдруг вернулся он к обычному деловому тону.

— Сеньорина Дали утверждает, что «Грань бессмертия» — самое позднее из опубликованных произведений Браго. Возможно, он окончил эту книгу перед самой смертью, если, разумеется, отбросить фантастические предположения, будто последние книги Браго — результат работы машины, пишущей в его стиле.

— Она говорила об этом. Но из всего сказанного вами я делаю вывод, что это исключено. Я даже начинаю скорее верить, что Хозе жив, а в его гробу покоятся останки другого человека.

Я взглянул на часы. Комиссия могла прибыть с минуты на минуту, а я не успел выяснить даже половины того, что имело решающее значение для моего дальнейшего поведения. Следовало поторопиться.

— Вы позволите задать вам несколько вопросов? Прежде всего меня интересует младший Браго. Он что, действительно страдает какими-то психическими расстройствами?

— А что вам по этому поводу известно? — Альберди подозрительно посмотрел на меня.

— Ваша сестра и шурин говорили, что Марио чувствует себя неважно, — сказал я уклончиво, пытаясь скрыть замешательство. — Впрочем, уже сам факт многократного бегства… Кроме того, нервозность, галлюцинации…