Графы Лудольф - [10]

Я крайне стремился познакомиться с князем Потемкиным, с этим колоссом, пред которым склоняются все колени. Это странное во всех отношениях существо! Вместе с геркулесовым ростом, он соединяет самый суровый взгляд: на его приемах и в его нравах слишком отражается его воспитание, и при виде его я легко представляю себе старых русских бояр. Князь Потемкин — первое лицо в России после императрицы, круг его ведения чрезвычайно обширен. Сюда входит все, он состоит во всех советах, ему известны все тайны императрицы, за то он и пользуется удивительным влиянием на ум государыни, которая выслушивает, уважает его, но которая, может быть, его боится и, во всяком случае, не любит его».

Меткое забавное описание быта и устройства жизни Херсона того времени поражает сходством со временем сегодняшним:

«Крестьяне здесь живут не земледелием, ибо во всех окрестностях весьма мало возделанной земли, а занимаются весьма прибыльным извозом, доставляя издалека, особенно из Польши, муку и прочие съестные припасы.

Полицейская часть здесь очень плоха; никто не безопасен даже в своем собственном доме. Здесь столько несчастных, влачащих самое жалкое существование, что нет ничего удивительного в том, что ежедневно приходится слышать о воровстве, грабежах и даже иногда об убийствах».

Об армии и отношениях в ней:

«Русские солдаты получают семь рублей жалованья в год и по два фунта черного хлеба в день: они кормятся соленым мясом и рыбой, которою изобилует река и которая здесь не почем, но рыба здесь очень вредна. Вода здесь очень плохая, и потому солдаты делают себе питье из распущенной в воде муки. Питье это называется квасом. Квас кисловат, и не думаю, чтоб он был вреден, ибо составляет прекрасное противскорбутное средство. Я был поражен ужасною субординацией, которой подчинены солдаты. Они полагают, что субординация эта и составляет могущество России».

О русском гостеприимстве:

«Я обедал у нескольких из этих господ, с которыми мог изъясниться лишь знаками и телодвижениями. Едят здесь весьма плохо, почти все холодное и очень грязное. Вина отвратительны и, по правде говоря, здесь трудно и достать хорошего вина. Этому стараются пособить устройством напитков из различных плодов. Квас и кислые щи делаются из муки, заквашенной в воде. Здесь есть хороший мед, вишневка, пиво, но к этим напиткам приходится привыкать насильно. Вода плохая, солодковатая и нездоровая; ее никогда и не пьют за столом. Общество вообще далеко не из самых приятных, потому что на всем отзывается военная субординация. Пред генералом никто не садится, если только он сам не прикажет сесть. Точно так же никто не решается говорить без его приказания, все неустанно следят за каждым движением своего начальника. Иностранцев вообще принимают очень хорошо, и мы можем только хвалить русское радушие».

Гульельмо Костантино Лудольф, прослужив много лет на Неаполитанское королевство, справедливо заслужил почтение и практически безграничное доверие Фердинанда IV и Марии Каролины.

Большую роль граф де Лудольф сыграл в международных переговорах, происходивших в то время в Константинополе. Это был умный и гибкий дипломат, успешно лавировавший между членами сильно коррумпированного османского правительства. Надо подчеркнуть, что ему очень трудно пришлось в период бегства Бурбонов в Палермо, так как он более не получал должного содержания на дипломатическую миссию, но все же ему удалось найти нужные средства и с достоинством выйти из этой непростой ситуации.

Коррупция в правительстве Султана и в его кабинете министров достигала необычайных масштабов. Всем иностранным послам их правительства выделяли дополнительные средства на непредвиденные расходы, под которыми подразумевались взятки и дорогие подарки для Кабинета министров, поскольку при возникновении политических конфликтов было чрезвычайно важно иметь на своей стороне такую страну, как Турция.

Лудольф говорит в письме к своему министру иностранных дел:

«Ничего не поделаешь, ваше Превосходительство. Эти средства просто необходимы, чтобы быть как можно ближе к Султану и в случае необходимости повлиять на сложившую политическую обстановку».

Для закрепления дружеских отношений с правительством султана приходилось быть готовыми в любой момент расстаться с внушительными денежными суммами; к каждому, даже незначительному, празднику необходимо было преподносить дорогие подарки, и не дай бог сэкономить на этом!

Но случались и приятные моменты в повседневной жизни в Турции.

В приложении к дипломатической почте граф Лудольф обязательно посвящал несколько слов местной светской жизни, описывая тот или иной дипломатический прием. Он подробно осведомил своего министра Джона Актона о пышном приеме в русском дипломатическом представительстве по случаю коронации Павла I и о четырех днях бурного праздненства Турецкого султаната по случаю вновь обретенного Египта. Даже англо-французская война 1802–1804 годов не мешала насыщенной светской жизни Константинополя — и месяца не проходило без какого-либо пиршества.

Особенно в этом преуспел французский посол, организовав пышный дипломатический прием в честь взятия Бастилии, на который съехался весь дипломатический корпус, кроме послов английского и русского.