Графоман - [6]
Гриша не понимал. Не тошнит, ничего не болит … Бабы просто хотят покрасоваться, чтобы их жалели, носились с ними … Но он знал, что говорить этого было нельзя.
— Марусь, я ей очень сочувствую, но дело же того стоит. Наверное скоро все пройдет. Пойдем наверх.
Гриша пошел наверх, Маша гремела на кухне тарелками. Он принялся думать об Аллиной беременности. Волновало его это или нет? Конечно волновало, но меньше, чем Машу. М-да, интересно, это только он такой, или Аллкин муж Коля такой же … ну беременна, и что …? Что тут такого странного? Он знал, что перед самыми родами, он примется нервничать, жалеть Аллку, как там все будет … лишь бы ребёнок был здоров. Он вообще сочувствовал женщинам, что им приходилось проходить через такое неприятное дело. Боже, хорошо, что он не женщина! Когда дочка вышла замуж, Гриша довольно спокойно принял ее мужа Колю. Ему и голову не пришло ревновать к парню свою девочку, он никогда в жизни не думал о том, какой у них секс, как чужой мальчик конкретно это делает с его девочкой … А тут почему-то он вдруг попытался представить себе тот самый раз, когда Коля сделал Аллке этого ребенка. Хорошо ли ей было? И вообще «как»? С каким настроением? Небось и не заметили … он-то никогда не замечал. А потом было это знаменитое «ой» … «надо же». А тогда давно он был рад? Сложное чувство: радость, удивление, страх, гордость, сомнения … Он обнимал Маруську и говорил «как хорошо», но «хорошо» было все-таки каким-то неоднозначным, смешанным с ощущением утраты чего-то важного. Женитьба, ребенок, работа, стремление к карьере … все это отщипывало кусочки от его свободы, у них с Валеркой что-то отщипывало. Он никому никогда об этом не говорил, только Валерке, и друг его утешал, как мог: «Гринь, это же хорошо. Ты же у нас уже большой мальчик. Пора, Гринь …». Ну да, это действительно было так, Валерке Гриша верил. Хотя, хорошо было Валерке говорить, это же не с ним происходило.
Они легли спать, и Маша сразу через пять минут уснула, тихонько во сне посапывая. Гриша еще долго не гасил настольную лампу, читал на ридере небольшой роман Олега Маловичко «Тиски». Отличная книга, замечательная. Трое ребят … их жизнь, книга как бы не про что. Текущие, блеклые события, которые и событиями не назовешь, но всю эту повседневность каждый из троих видит по-разному. Три разных взгляда. Надо же … какой-то Маловичко, Гриша никогда о нем не слышал. Обязательно надо сказать Валерке. А Маше? А Маше он не скажет. Она другие книги любит. Весь этот их «женский почерк»: Рубину, Улицкую, Токареву … Он тоже их читал, но … как-то все «розовато»: а он ей, а она ему … и она рыдает, а он — сволочь. Неужели правда существует «женская» литература? Ну, тогда и «мужская» должна быть! Ну, наверное есть. Скажем Прилепин или Быков, Иванов, или вот этот Маловичко. Захотелось позвонить Валерке. Они не договорили. Нет, уже поздно. А все-таки стыдно, что он Маше о книгах не говорит, получается, что она его не понимает. Но он же даже не пробовал … Не пробовал и не хотел … Как-то не получалось у них с Машкой выйти за рамки «бытовухи». А, ведь, она неглупая баба … что это с ним. Хорошо, что у него есть Валерка. Гриша вздохнул.
Он выключил книгу и свет, но сон к нему не шел. Так происходило уже очень давно, но с каждым днем его бессонница делалась все серьезнее. А ведь когда-то он засыпал мгновенно и просыпался на том же боку, ни разу не проснувшись. Ему даже казалось, что он только что лёг. А сейчас … Гриша знал, что он скоро встанет, будет ходить, пить чай, потом снова ложиться, вставать … ворочаться на смятых простынях, и думать … Думать о ненаписанных текстах, борясь с желанием включить компьютер. Интересно, что у него первично: не спит потому что думает о текстах, или думает о текстах, потому что мучается от бессонницы? Да, какая разница!
Грише задумался, а когда же, с какого времени ему стало интересно писать. Он вроде и ничего не писал. Ну написали они вдвоем с Валеркой пару сценариев в школе, потом поработали «культурниками» в студенческом лагере мединститута, куда их когда-то чисто случайно забросила жизнь. Чего-то они там сочиняли, оправдывая свое халявное купание в море и нехитрую еду. «Творил» какую-то муть а ла капустник, но … не писал. Начал писать уже здесь в Америке, в иммиграции.
По привычке все подвергать анализу, Гриша выделил две побудительные причины: подсознательная зависть к коллеге, желание доказать себе, что «тоже может» и ещё, наверное, одиночество. Письмо — это был шанс поговорить. Хотя бы с собою.
Еще когда он начал учиться в Америке в аспирантуре у них там был чёрный парень, Сильвестр, который ни много ни мало, писал романы. Самое смешное, что романы его публиковались не такими уж маленькими тиражами во Франции, и Сильвестра вся кафедра, включая ведущих профессоров, прямо на руках носила. Как же … они все имеют честь … настоящий, известный писатель … голос чёрной Африки, ее рупор … глубины первобытной аутентичной культуры … легенды и мифы народа Конго … Становление личности, на которую действуют две культурных матрицы … и так далее. Гриша как раз сидел с Сильвестром в одной комнате, они даже подружились. Он вообще был неплохой, неглупый парень, только слишком самодовольный, несколько преувеличенно обласканный славой, принимающий участие во всех франкофонных научных посиделках, и пропускающий по этому поводу школу. Гриша прочёл пару его романов. Нет, они не были так уж плохи. Даже наоборот: хороший современный французский, искренний доверительный тон. Очень нежное отношение к старшим родственникам, особенно к бабушке, подробное описание экзотически-бедного конголезского мира конца 80-ых. Плюс народно-освободительная борьба против колонизаторов и прочее хрестоматийно-франкофонное, модное в Европе и в Америке, но никому нафиг не нужное в Конго. Борец с империализмом Сильвестр никогда не знал крайней бедности, был сыном правительственного чиновника, публиковал свои вещи на языке «колонизаторов» и продавались его книги в Париже, в вовсе не в Конго. Обычная, довольно конъюнктурная история, которая происходила повсеместно, и давно Гришу не удивляла. Здесь он просто оценил качество письма. Неплохо, но ничего такого уж выдающегося. Гриша смотрел на Сильвестра, и понимал, что он мог бы написать о своем детстве и о своей хрущевско-брежневской стране. Он написал бы по-другому, но не хуже. Разумеется Гриша понимал, но «чёрная Африка» в моде, а СССР и Россия — нет. Никто его никогда не опубликует, нигде, да ему этого было и не надо. И тогда он начал писать свою первую книгу о себе, родителях, семье, друзьях, детях, иммиграции. Вся его жизнь … Там было более шестисот страниц. Валера их прочел, и довольно, кстати, быстро. Гриша ждал, что он скажет и тот их, по-поводу книги разговор, помнил дословно:
В самолете летят четверо мужчин, вспоминая разные эпизоды своей жизни. Победы и поражения каждого всегда были связаны с женщинами: матерями, женами, дочерьми, любовницами. Женщины не летят на этом рейсе, но присутствуют, каждая на свой лад, в сознании героев. Каждый персонаж вплетает свой внутренний голос в чередующиеся партии, которые звучат в причудливой Биарриц-сюите, по законам жанра соединяя в финале свои повторяющие, но такие разные темы, сводя в последнем круге-рондо перипетии судеб, внезапно соприкоснувшихся в одной точке пространства.
Роман о научных свершениях, настолько сложных и противоречивых, что возникает вопрос — однозначна ли их польза для человечества. Однако прогресс остановить невозможно, и команда лучших ученых планеты работает над невиданным в истории проектом, который занимает все их помыслы. Команда — это слепок общества, которое раздирается страшными противоречиями середины 21 века: непримиримыми конфликтами между возрастными группами, когда один живет в 3 раза больше другого, а другой, совершенно не старясь, умирает до срока.
Почему люди, которым многое было дано, так и не сумели стать счастливыми? Что и в какой момент они сделали не так? Судьбы героев слагаются в причудливые мозаики из одних и тех же элементов: детство, надежды, браки, дети, карьеры, радости, горести… Элементы идентичны, а мозаики разные. Почему одни встречают старость в ладу с собой, а другие болезненно сожалеют об упущенных возможностях? В этом загадка, которую вряд ли можно разгадать, но попыток оставлять нельзя. Содержит нецензурную брань.
Благополучный и рутинный ход жизни немолодой женщины внезапно прерывается неправдоподобным химерическим событием, в которое невозможно поверить. Героиня и ее семья вынуждены принять невероятное как данность. Создавшаяся вокруг обычной женщины фантасмагорическая ситуация служит фоном, на котором разыгрывается настоящая жизненная драма, в которую вовлечены близкие ей люди. Это роман о мужестве, силе духа, стойкости людей в невыносимой ситуации, когда единственный выход — это вести себя достойно. Содержит нецензурную брань.
Ночь, внезапный звонок в дверь… Мирно спящие пожилые люди идут открывать, предчувствуя неприятный сюрприз. На пороге стоит бесконечно дорогой человек, которого никто никогда не надеялся увидеть, потому что оттуда, куда он ушел, не возвращаются. Зачем он вернулся? Что ему от них нужно? Что он увидит и поймет через много лет разлуки? Кем окажется для семьи — странным чужаком из прошлого или самым близким и любимым, нежданным подарком судьбы? Что происходило с ним, с ними, с миром?.. Строгий аудитор, пришедший с проверкой, которую надо с честью пройти.
Капсула — место вне времени и пространства, откуда можно вернуться. Но есть возможность не возвращаться, а жить параллельной жизнью, в которой дается шанс быть счастливее. Какое решение примут участники проекта? Хватит ли у них смелости? Может ли на их решение повлиять героиня романа? Капсула — это мечта, но не всем дано мечтать столь дерзко, не всем по силам пойти на риск и жертвы ради мечты, которая возможно и не сбудется. Содержит нецензурную брань.
В данном сборнике собраны небольшие, но яркие рассказы, каждый из которых находит отражение в нашем мире. Они писались мною под впечатлением того или иного события в жизни: «Крик души нерождённого ребёнка», давший название всему сборнику, написан после увиденного мною рижского памятника нерождённым детям, на рассказ о мальчике, пожелавшем видеть грехи, вдохновил один из примеров проповеди Илии Шугаева; за «Два Николая» спасибо моим прадедам, в семье которых действительно было два брата Николая.
Выход в свет этой книги есть исполнение желания служения людям, есть благодарность им за то, что они служили мне, питая разум мой своим творчеством, а душу — примером праведной жизни своей.
Накануне, за день до лавины было совершенно ограбление инкассаторов, сотрудников TRAVEI SITI, компании по продаже билетов. Обнаружены два кровавых трупа…
Три разные истории о любви, вере, надежде, приключениях, мистике. О том, что есть в мире всё же что-то боле дорогое, чем золото…
Я пишу о том, что вижу и чувствую. Это мир, где грань между реальностью и мечтами настолько тонкая, что их невозможно отделить друг от друга. Это мир красок и чувств, мир волшебства и любви к родине, к природе, к людям.
Мировое правительство заключило мир со всеми странами. Границы государств стерты. Люди в 22 веке создали идеальное общество, в котором жителей планеты обслуживают роботы. Вокруг царит чистота и порядок, построены современные города с лесопарками и небоскребами. Но со временем в идеальном мире обнаруживаются большие прорехи!