Графоман - [38]

Мысль о поездке в Париж к нему время от времени возвращалась. Надо было решать. Умом он понимал, что следует съездить. Вечный город, мечта их юности. Там спокойно погулять, сходить в пару музеев, покататься на катерке по Сене, посетить окрестности. Может даже взять в прокат машину и смотаться в Нормандию или к Замкам Луары. Почему бы и нет? Они с Марусей о Париже говорили, она вроде согласилась, но почему-то после этого разговора его больше не теребила. То ли ей не хотелось уезжать от Аллки, то ли ей, как и ему, было лень двигаться с места. Собираться, лететь, устать, измучиться от перехода на другое время, с утра до ночи бродить по городу, стараясь как можно больше посмотреть, есть в ресторанах … Никаких реальных шагов Гриша не предпринимал. Пару раз он смотрел на интернете билеты. Они были по-прежнему недешевы, и Гриша откладывал покупку, считалось, что он ждет, пока билеты станут немного дешевле. На самом деле, никакой погоды их удешевление на 50 или даже на 100 долларов, в их бюджете не делало. Просто Гриша ловил себя на том, что ехать ему просто не хочется, и туризм его не интересует. Его это расстраивало как признак старости, ему даже казалось, что ехать они «должны», иначе совсем труба и придется расписаться в том, что он полный старикашка. Ехать стоило еще из-за того, что на будущее лето у Аллки будет новый ребенок и Маша уж точно никуда не поедет. Ему следовало купить билеты, заказать гостиницы и … вперед, но время шло, а они так и сидели дома.

Дни становились короче, в 8 часов уже было темно. Однажды Маня вернулась домой расстроенная, она забыла в магазине кошелек. Вернулась, уверенная, что кошелек отдали в кассу, но никто ничего не отдавал, и Маша была в процессе переваривания и осмысления масштабов неприятности. Когда-то в Москве, чемпионкой по кошелькам была Машина мама. У нее кошельки крали систематически, речь просто шла о большем или меньшем количестве денег, которых она лишалась. Тут все было по-другому: наличность с собой никто не носил, но зато ты терял кредитные и страховые карточки, разные удостоверения, а главное, водительские права. Это не было катастрофой, все с течением времени, заполнив кучу бумаг, ты мог восстановить, что это требовало времени, усилий и нервов. Не катастрофа, а неприятность, причем досадная. Маша плакала, потом звонила в кредитные компании, снова и снова рассказывала Грише о том, как и почему она оставила на прилавке кошелек. По всему получалось, что Маша просто невнимательная дура. Они оба это понимали, бедная Муся себя ругала, а Гриша ее утешал, философски замечая, что «дай, Муся, бог, чтобы у нас с тобой не было больших несчастий». При этом он знал, что доморощенная философия мало помогает. В глубине души он был Машей недоволен: вот раззява, живет как во сне. Хотя по сравнению с тем, что с Маруськой произошло поздней зимой, вскоре после того, как они поженились, потерянный сегодня кошелек, был просто ерундой: ну забыла — и забыла.

А вот тогда … Грише вспомнил о мерзком давнем эпизоде и мысль сделать из эпизода рассказ немедленно пришла ему в голову. Что там было главным? Не сама история, пусть и драматическая. Речь шла о нем, или, скажем, о герое, о том, как он ко этому всему отнесся, о мужском снобизме, с трудом скрываемом, и неизбывном. Такое могло, с точки зрения героя, произойти только с женщиной (читай, бабой-дурой), а с нормальным мужиком никогда бы не случилось. Другие глупости могли бы случиться, не не эта.

Гриша ждал, когда они с Маней выключат телевизор и она пойдет спать. Она к счастью уже давно не интересовалась, почему он сам не ложится. Сейчас он ей просто сказал: «Мань, иди, я еще тут посижу». Она рассеянно кивнула, а Гриша, не силах сопротивляться желанию немедленно начать писать, отправился к компьютеру. От какого лица писать? От лица женщины, мужчины? Нет, пусть будет обычный текст от лица незримого рассказчика, но «видеть» все … будет героиня. У Гриши наступило особое настроение, когда он знал, что напишет свой текст, не прерываясь, почти ничего не исправляя, единым блоком. Он назовет свою Мусю Ирой. Да, пусть будет Ира. А он? А никак … он будет «муж» и все.

Ира нарочно устроила себе выходной в среду вместо субботы. Так ей было удобнее. Дети и муж с утра уходили, а она была полностью предоставлена самой себе. В последний год ей даже рано вставать не приходилось. Дети сами собирались в школу и эту их самостоятельность Ира считала своей большой заслугой.

В это утро она встала в девять утра, лениво пила на кухне кофе с бутербродами с сыром и обдумывала поездку «в город» за вещами. Приближался Новый год, нужно было купить всем подарки, а главное у нее была надежда, что что-нибудь «выкинут», а вдруг … сапоги. Ей так были нужны новые сапоги. Сначала она собралась позвонить маме и подруге, просто так … поболтать, но только что желанные длинные разговоры внезапно показались Ире несвоевременными и ненужными. Все в ней вдруг заторопилось уходить, захотелось попасть в магазин как можно раньше. Опоздаешь, очереди станут слишком длинными, может не хватить, размера не будет.