Граф Савва Владиславич-Рагузинский - [24]

Толстой в правление Петра Великого действительно стал выдающимся русским дипломатом. Царь Петр исключительно высоко ценил его. Рассказывают, что однажды он обхватил руками его голову и сказал: «Эх, голова, голова! Не быть бы тебе на плечах, если б не была так умна».

В молодости Толстой стал одним из первых русских, выехавших за пределы России, добровольно согласившись войти в группу, которую Петр отправил за границу обучаться технике, механике и мореплаванию. Вместе с Головиным, Голицыным и другими Толстой посетил многие иностранные государства и верфи. Попутно он занимался и литературой. В Казанском университете все еще хранятся его неопубликованные рукописи; особенно интересен текст о турецких владениях по берегам Черного моря, который он послал Петру[46].

Его записки о Венеции полны интересных наблюдений. Венецианцев он считает умными и ловкими в обращении, а их жен – стройными, прекрасными, но слишком вольными. Венеция – город, обитатели которого живут на улицах, в гондолах и в музыке, в постоянном карнавале на площади Святого Марка. Народ весел, беззаботен и музыкален. В Голландии он описал заполненный трупами кабинет одного анатома, что в то время почти невозможно было представить в Европе, хотя именно тогда были придуманы диссекция[47] и обдукция[48]. Он рассказывал и о Германии, где едва не умер от жажды, «потому как там вода нездоровая». В Роттердаме он увидел только богословские споры, а в Амстердаме, напротив, обедал за столом, где прислуживали две абсолютно голые девушки. В Риме его не заинтересовали ни картины, ни мрамор. Вполне допустимо, что он путешествовал и по Далмации, которая тогда вся, за исключением Дубровника, принадлежала Италии, и посетил в Перасте знаменитую школу мореплавания Марко Мартиновича, где обучалась группа русских юношей.

Но Толстой был трагической личностью. Когда-то он был замешан в стрелецкий заговор против Петра Великого и чудом избежал смертной казни благодаря одной даме из царской семьи. Позже, в Турции, во время Прутского похода, его посадят в тюрьму, а затем в России, при Екатерине I, попадет под суд и, наконец, в 1730 году умрет в заключении. Его современник Берхольц запишет в своем знаменитом «Дневнике», что Толстой был не только умным, но и исключительно любезным и вежливым. Профессор Пекарский утверждает, что далекие предки Толстого были греками, и он, будучи русским дипломатом, получил графский титул и высокие чины, однако добавляет, что его предки поселились в России в давние времена.

Граф Петр Андреевич Толстой прибыл в Царьград 1 ноября 1701 года. Принимая должность, он получил от царя следующие секретные инструкции: ознакомиться с обстановкой, в которой пребывает местный народ; кто управляет страной, каковы власти предержащие, как они общаются с другими государями в политических и воинских делах, не меняют ли они вооружение, против кого вооружаются на море и против кого – на суше; какую державу уважают более прочих и которую больше иных любят; велики ли государственные доходы и как их собирают? Благодетельствует ли народ или живет в скудости? Особливо разведать все, что касается Персии. Сколько и где содержится войска: хорошо ли ему платят; каков их флот, и готовят ли они его особым способом? Засыплют ли у Керчи пролив (из Азовского моря в Черное) и когда? Обучают ли конницу и пехоту на европейский манер или продолжают учить по-прежнему? Свои ли или иностранные у них оружейники и пушкари; есть ли для них особливые школы?

Есть ли там кроме патриарха иерусалимского еще какой человек, на него похожий, который был бы нам желателен, и может ли такого человека патриарх присоветовать?

Принимая от царя эти инструкции, посол Толстой принял и его рекомендацию обратиться в Царьграде к патриарху Досифею, убежденному другу России, на которого можно рассчитывать в самых доверительных делах. Досифей же, в свою очередь, рекомендовал Толстому в качестве самой подходящей личности «господина Савву Рагузинского», как назвал Толстой в переписке с Москвой этого серба, который и по его мнению мог быть весьма полезным. Савва прослыл великолепным знатоком турецкой внешней и внутренней политики, хитросплетений придворных тайн и мрачных турецких политических фигур. Граф Толстой быстро оценил отличные способности Саввы.

Савва начал дипломатическую карьеру одновременно с графом Толстым. По крайней мере так следует из русских источников. Патриарх Досифей и господин Савва – главные фигуры, на которые в основном опирается в дипломатической деятельности на Босфоре русский посол Толстой, точно так, как до него поступал Украинцев, а может, и Голицын. Он уже знал, что Россия многим обязана Савве Владиславичу за его обстоятельное исследование турецких проливов.

Толстой привез в Царьград значительные денежные средства, тем самым значительно облегчив свою работу. С помощью денег можно было легко подкупить многих турецких министров и легче было войти в контакт со многими иностранцами, готовыми помочь русскому послу. Ему было приказано с помощью денег установить контакт с патриархом Досифеем и другими высокопоставленными греческими священниками, которые видели в России будущую освободительницу их порабощенного отечества. Они и стали главным средством деятельности посла