Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку - [23]
Программа финансирования жилищного строительства «города-сада промышленно-кооперативного типа» была составлена, с одной стороны, в соответствии с основными положениями говардовской идеи, с другой – на основе провозглашенного советской властью приоритета промышленного строительства. Согласно этой программе сначала на основе государственной ссуды, а также других средств, собранных жилищным кооперативом, формировался общий капитал для учреждения производственного предприятия и возведения первых жилых зданий города, а затем из доходов от начавшего функционировать производства частично погашался долг по ссуде, а частично, по мере прироста населения, расширялась жилая застройка[166]. В письменном заключении о результатах заседания коллегии отдела градоустройства особо подчеркивалась роль промышленного предприятия в возникновении поселений жилищной кооперации: «Только развитием промышленной деятельности населения можно в действительности покрыть расходы на построение жилищ»[167].
Все это свидетельствует о том, что с первых дней развертывания градостроительной политики новые органы государственной власти, руководство ведомств и жилищной кооперации, выступавшие инициаторами строительства советских рабочих поселков, рассматривали организационно-финансовые вопросы их возведения не только в контексте говардовской социально-управленческой программы, но и в соответствии с постулатами государственной идеологии о роли производственного предприятия (и шире – производственной деятельности) в организации жизни людей, в характере обустройства их повседневного бытового существования. Применительно к условиям Советской России эта новая социально-организационная и финансово-экономическая модель «советского города-сада» предлагала следующую схему действий:
– земля для города-сада бесплатно бралась у государства в долгосрочную аренду или бессрочное пользование создаваемым для этих целей общественным объединением (кооперативным товариществом), причем, как и в говардовском городе-саде, она не продавалась будущим жильцам (владельцам недвижимости – в говардовском варианте), а оставалась во владении акционерного общества[168];
– все желающие проживать в данном поселении вступали в члены данного товарищества (внося вступительный и паевой взносы);
– необходимые для строительства средства заимствовались на льготных условиях из государственного бюджета или частично предоставлялись соответствующим профильным ведомством (для рабочих которого возводилось поселение) на безвозмездной основе, так как предназначались в конечном счете для решения общезначимой социальной задачи – удовлетворения потребностей рабочего населения в жилье;
– по мере застройки и эксплуатации поселка, а также функционирования промышленного предприятия, на котором трудилась основанная масса обитателей поселка, кооперативное товарищество, используя коллективную форму собственности на землю и строения, самостоятельно вело хозяйственную деятельность на подвластной территории и, аккумулируя средства, направляло их на благоустройство территории поселения и расширение состава обслуживающих учреждений, а также на развитие форм внутрипоселковой общественной жизни;
– кооперативное товарищество постепенно возвращало государственные кредиты, а члены кооператива (при желании) выкупали у товарищества недвижимость, превращаясь из арендаторов в собственников жилья и коллективных пользователей бесплатно предоставленной (в бессрочное аренду) землей[169].
Подобная программа финансирования и организации кооперативного жилищного строительства выражала романтические представления начального периода существования Советской России о сути кооперативного движения в новом обществе и о роли государства в решении социальных задач. Причинами того, что именно принципы города-сада были выбраны в качестве концептуально-теоретической базы проектирования рабочих поселений молодой Советской республики, являлись, во-первых, дореволюционная популярность этой идеи, постоянно пропагандировавшейся через периодическую печать, среди широких слоев населения. Во-вторых, уверенность в том, что финансовая схема города-сада может быть серьезно упрощена в советских условиях и теперь не нужно будет просить денег у частных банков, а советское государство, национализировавшее землю, станет «по справедливости» и, конечно, бесплатно предоставлять ее для нужд рабочих, возводя для них такие же красивые и комфортные поселения-сады, как и на Западе, или такие же, какие строились до революции в России для зажиточных слоев населения (например, в виде дачных поселков). В-третьих, потому, что подобные предпочтения энергично проповедовались главными «исполнителями» планировочных решений – архитекторами, которые предлагали, обосновывали, доказывали необходимость проектирования поселков для рабочих именно по образцу городов-садов.
Любопытно, что архитекторам, ратовавшим за проектирование поселений-садов, приходилось подчас вступать в острую полемику с будущим потребителем – «революционно настроенными» рабочими, возражавшими против поселений подобного типа. Так, например, рабочие Саратовского завода сельскохозяйственных машин и орудий, для которых разрабатывался проект поселка Звезда, под влиянием революционных идей категорически отказывались от индивидуального жилища и связанных с ним личных огородов и домашнего животноводства, а В. Н. Семенов в развернутом отзыве на проект поселка критиковал их за эти убеждения, поясняя, что усадебная застройка является типичной для поселка-сада и совершенно нормальной для поселений подобного рода
