Градгродд - [3]

Рассеянно наблюдая за работой задними глазами, первосвященник стоял на краю растущего кратера и изо всех сил оспаривал правильность приземления на планету, не принадлежавшую Тройным Солнцам. Священники, в свою очередь, старались его переубедить.

— В Священном Чувстве ясно сказано, — почти кричал первосвященник, — что испражнения детей Тройных Солнц не должны выноситься на планеты, не освещаемые Тройными Солнцами; предел есть всему, даже плодородию.

Он вытянул вверх свою конечность, указывая на крупный розовато-лиловый шар размером с плод ампа, холодно проглядывающий сквозь пелену облаков.

— Это что?! Солнце Сафрон Смайлер?! Или Уэлком Уайт? А не показалось ли вам, что это Йеллоу Скоупер?! Нет и еще раз нет! Это розовато-лиловое светило нам чуждо, а мы затратили на него столько вещества.

Первый священник сказал:

— Все, что вы говорите, — конечно, неопровержимая истина. И будь у нас выбор, мы бы, естественно, здесь не оказались. Но, попав в космическую турбулентность, наш корабль сместился на несколько тысяч орбит в сторону от прежнего курса. А эта планета — просто ближайшее «убежище» для нас.

— Ты, как всегда, прав, — заметил первосвященник. — Но мы не имели права здесь приземляться. Месяц полета — и мы вновь оказались бы на Дапдрофе, в Тройных Солнцах. С нашей стороны это в какой-то степени нечестиво.

— Я не думаю, что стоит так волноваться, — вступил в разговор второй священник.

У него была серо-зеленая кожа, как у любого, кто был рожден в разгар эсоуда, и, вероятно, самые вольные манеры из всех.

— Посмотрите. Тройные Солнца, вокруг которых вращается Дапдроф, образуют лишь три звезды из шести в созвездии Хоум. А эти шесть звезд делят между собой восемь обитаемых планет. И семь из них мы считали священными в такой же степени, как и Дапдроф, и пригодными к жизни, хотя некоторые из них, Бускей, например, вращаются вокруг одной из трех меньших звезд созвездия. Что из этого следует — то, что вовсе не обязательно вращаться вокруг одного из Тройных Солнц, чтобы считаться достойным принятия утодов. А теперь мы спрашиваем…

Но первосвященник, бывший скорее оратором, чем слушателем, что и приличествовало утоду его ранга, перебил товарища:

— Давайте больше не будем задавать вопросов, друзья. Я просто заметил, что это несколько нечестиво с нашей стороны. Я не собираюсь кого-либо критиковать. Но мы создаем прецедент. — Он машинально почесал своего грога.

С большим терпением в голосе начал свою речь и третий священник (которого звали Блу Лугуг):

— Я согласен с каждым словом, произнесенным вами, первосвященник. Но создали мы прецедент или нет — еще не известно. История наша уходит глубоко в века. Возможно, что многие и многие команды оказывались в положении, подобном нашему, и созидали на чужих планетах болота во славу утодампа. Если мы осмотрели бы все вокруг, то, быть может, отыскали здесь уже обосновавшихся раньше утодов.

— Вы меня убедили. В век революций чего только не случалось, — первосвященник с облегчением вздохнул. Он вытянул все свои шесть конечностей, будто бы пытался охватить землю и небо, и подал священникам церемониальный знак.

— Провозглашаю это место землей, принадлежащей Тройным Солнцам. Да начнется испражнение.

Они были счастливы. Да и кто бы смог оставаться равнодушным в такой момент? Они были дома, в мире свободы и плодородия.

Впав в немилость, розовато-лиловый шар пропал. И в этот же миг из-за горизонта вынырнул и поспешно вскарабкался по небосклону спутник, окруженный эдаким щегольским пылевым мерцанием. Привычные к перепадам температур, восемь утодов остались равнодушны к наступлению холодной ночи, принимая ванну в новой, только что освоенной луже вместе с обслуживающими их шестнадцатью трогами. Последние же ловко прицеплялись пальцами-присосками к погруженным в грязь хозяевам.

Мало-помалу они почувствовали вкус этого нового мира. Он окутывал их тела, привнося свой особенный смысл, не поддающийся объяснению.

Высоко в небе над их головами мерцало созвездие Хоум Кластер, имеющее здесь несколько иную форму. Глупейшие из попов называли его Грааль. Оно заставляло бушевать моря Смексмера.

— Да, нам совсем и не следовало волноваться, — высказал общую мысль первосвященник. — Тройные Солнца по-прежнему льют свой свет на нас даже здесь. Так что нужды торопиться домой нет. Может, где-нибудь в конце недели мы посадим здесь несколько амповых семян, а потом уж и двинемся в обратный путь.

— Или, может быть, в конце следующей недели, — отозвался третий священник, почувствовав себя очень комфортно в грязевой ванне.

Для полного и всеобщего удовольствия первосвященник обратился ко всем присутствующим с небольшой проповедью. Они лежали и вникали в нить его рассуждений, сплетенную всеми его восемью горлами.

Он говорил о зависимости утодов и ампов друг от друга, о том, как влияет урожай вторых на плодовитость первых, объяснил причину существования обратной связи. Он заметил крайнюю важность слова «урожай», прежде чем решил остановить внимание на зависимости деревьев и утодов (являвшихся проявлением единой сущности) от количества света, менявшегося в зависимости от того, вокруг которого из Тройных Солнц они обращались в данный момент. Свет же этот был солнечным дождем, что придавало ему как некоторую абсурдность, так и невероятность. Никто из них никогда не должен был забывать, что и он — небольшая частичка всего этого абсурда и чуда. Никто из них не имел права вознестись или раздуться от гордости, ибо ведь даже их боги имели форму экскрементов!