Град разбитых надежд - [31]

Джоэл устало прищурил глаза: он почти видел эти далекие времена, представлял своих товарищей. Лицо Энн, обряженной в тонкую кисею, не уродовали шрамы, Батлер выглядел галантным кавалером в черном фраке. Ли почти не изменился, разве только костюм надел по случаю еще более нарядный, с пышным узорным жабо. Смешно.

Потом Джоэл узрел себя, но как будто близнеца, как будто со стороны. Он носил белый фрак. Белый, цвет, столь чуждый ему, белый, цвет, на котором слишком ярко отпечатывается кровь. Но в этой иллюзорной реальности танца пылинок он не сражался и никого не убивал. Здесь он рассыпался в улыбках и ловких комплиментах перед дамами в немыслимых платьях на каркасах. Здесь он был счастлив.

Все они невесомо плыли по наборному паркету. Джоэл не ведал, откуда к нему пришло идиллическое видение, но ярко светившие люстры над головами подозрительно напоминали покоившийся на развалинах имения обугленный остров…

Сон наяву не менялся, не покрывался сажей, не вспыхивал языками огня. Танец продолжался, донося смех беззаботной жизни. Джоэл шел через толпу. Он искал ее, Джолин. И, конечно, она царственно застыла на возвышении королевского трона. Роскошное платье на ней искрилось алыми пятнами. Возможно, рубинами. Но нет, стоило присмотреться — и безошибочно угадывались брызги крови. А в стекленеющих глазах юного создания застыл обезоруживающий ужас.

— Да что же это? — поразился то ли Джоэл, то ли его двойник. — Как вы не замечаете? Ваша королева умирает! Ее убили! Королеву убили! Убили!

Но смех продолжался, пары кружились облачком пыли, сорванным с балок. И то ли мыши скреблись в перекрытиях, то ли легко скрипел наборный паркет в зале, где погибала королева иллюзорного торжества. Джоэлу сделалось душно, толпа смыкалась, напоминая уже не светский прием, а базарную давку. Сладкая дрема стремительно перерождалась в настоящий кошмар. Джоэл усилием воли закричал на себя:

— Это нереально! Ничего нет!

И вонзил нож в сердце Джолин, чтобы образ рассеялся. Все кануло, свечи погасли, люстры обрушились, зал обратился в выгоревший скелет дома без крыши. Джолин и друзья рассыпались пеплом. Джоэл застыл посреди пустоты.

Он не задумывался, откуда во сне взялось оружие, но очнулся, выпростав вперед правую руку. На самом деле он стоял, прислонившись плечом к стене. Из-за двери его квартирки доносился мерный плеск воды. Похоже, Энн старательно поливала подопечную из кувшина. Вокруг царило умиротворение светлого утра, когда еще рано помышлять об опасности грядущей ночи, когда еще брезжит слабая надежда, что именно в эту ночь случится чудо и Змей не повернется проклятым глазом. Конечно, чудеса никогда не случались, но теплые белые лучи отогревали сердце. Охотники редко их видели, навек обрученные с тревожным мерцанием Красного Глаза. А люди целый день суетливо кружили по улицам, как слетающая с потолка древесная труха. В своем падении она не ведала, что обречена. Как не ведает сухой лист или сорванная ветром афиша. Как не ведает и человек, которому суждено обратиться следующей ночью.

Джоэл больно укусил себя за большой палец, чтобы снова не заснуть. Хоровод видений преследовал его и подсказывал, что телу после изматывающей ночи необходим отдых.

«Все не по уставу! Я засыпаю стоя. И без единого Ловца Снов поблизости. Проклятье Хаосу!» — выругался Джоэл, одергивая себя. Он поискал в карманах плаща завалявшиеся кофейные зерна и решительно разгрыз несколько наиболее крупных. Кофе в Вермело рос плохо, на вкус горчил, как недозрелая редька, но чтобы сражаться со сном подходили любые средства. Слишком много вопросов требовали участия, и переложить их даже на сильные плечи Ли не представлялось возможным. В городе объявился опаснейший монстр, Джоэл твердо намеревался пойти прямиком к Верховному Охотнику, хотя эта встреча не сулила ничего хорошего.

— Джо, мы закончили. Можешь заходить, — позвала из-за двери Энн, не без гордости предъявляя чистую причесанную Джолин в аккуратном сером платье. Такие носили по особым случаям воспитанницы академии охотников, считая нарядными, потому что по вороту и вдоль рукавов вилась простенькая вышивка. Но Джолин украшало и самое простое одеяние.

— Как вы? — негромко и неуверенно спросил Джоэл. На задворках сознания все еще мерещился образ окровавленной королевы. Но Джолин выглядела скромно и пригоже, она сидела на колченогом стуле, чинно сложив маленькие руки на коленях. Больше не пугал остекленевший взгляд сломанной куклы, к бледным округлым щекам постепенно возвращался легкий румянец.

— Неплохо, — хрипло и надтреснуто ответила Джолин. Голос все еще дрожал. И, похоже, смущал ее саму жестоким напоминанием.

— М-да, такую воду повторно не использовать, — посетовала Энн. Джоэл глянул на лоханку. В Вермело ради экономии обычно купались целыми семьями, не меняя воду, а потом еще и одежду там же стирали. Но ныне белесую мыльную пену перекрывало густое красное марево. Много же крови смыла вода, так много, что сама поменяла цвет.

Также и охотники изменялись душой, внимая каждую ночь чужому горю, чужой беспросветной боли. В конце концов, переполнялась вот такая лоханка. Где-то в душе выходил из берегов колодец и наводнял существо апатичным безразличием к сути своей работы. Через это проходили все новички, это не миновало и Джоэла. Иначе сидеть бы ему сломанным механизмом, каким предстала Джолин. Она еще переживала трагедию на телеграфной станции, снова и снова. Он уже почти забыл, намеренно отпустил образы растерзанных собак и размазанного по стенам старика.