Град разбитых надежд - [22]

По старой дружбе с почившей Стеллой она звала Джоэла для показных сражений. Начальство академии тоже не протестовало. Вот только истинной звездой для будущих охотников оказывался Ли. Но Джоэл не завидовал, он никогда не стремился к славе, не добивался всеобщего признания или любви.

Пожалуй, за угрюмый нрав многим бы надлежало не терпеть его, но почему-то в гарнизоне ему доверяли едва ли не больше, чем Верховному Охотнику. Впрочем, как доверять тому, кто уже лет пять не патрулирует улицы, а в кабинете хранит все тайны психушки? Но Джоэл на этот счет не находил в себе никакого протеста. Такой порядок вещей сложился и устоялся. Он ему следовал, надеясь, что и Ли достанет благоразумия не вступать ни в какие кружки революционеров. А то не хватило бы никаких денег на взятки для судей военного трибунала.

К счастью, окрыленный вниманием новобранцев и успехом на арене, Ли беззаботно принялся за ежедневную работу. На складе они взяли сети, обернули их вокруг себя, потом охотники разошлись по своим кварталам. Все повторилось в точности, как накануне и как два дня назад. И еще раньше. Джоэл надеялся, что эта ночь окажется спокойной.

Всего лишь надеялся, а внутреннее чутье уже натягивало струны нервов. И незримый гадкий музыкант водил по ним неверной рукой, извлекая не музыку, а скрип. Неприятный неуловимый звук усилился, когда сгустились сумерки. Скрип превратился в надсадный скрежет, когда посреди засыпающей улицы нарисовалась нетвердо шагающая фигура…

Глава 4. Вечная ночь

— Спокойной ночи всем, кто еще жив. Вечной ночи тем, кого уже убили! — голосил каркающим хриплым голосом прохожий. Джоэл закончил развешивать последний Ловец Снов и спустился с крыши на мостовую. Присмотрелся и, конечно, узнал кликушу.

— Что это тут? — спросил подошедший с соседней улицы Ли.

— Биф, как обычно, — с неудовольствием выдохнул Джоэл. Пьяница в свете Красного Глаза следовал с видом короля Вермело. Вскидывал руки и обводил ими улицу с рядами лачуг, будто весь город принадлежал ему. На шее у него висел непонятный инструмент, напоминавший шарманку или колесную лиру. Иногда он крутил ручку и продолговатая коробка издавала жалобные дребезжащие звуки.

— Может, все-таки отправим его в психушку? — предложил Ли.

— За что? — пожал плечами Джоэл. — Еще даже не комендантский час. Вот попадется он в комендантский…

— За нарушение общественного порядка и клевету.

— Мало ли таких сумасшедших, — отмахнулся Джоэл. За чистотой нравов следила городская стража, в особенности, женская ее часть. Специальные отряды чопорных дам целыми днями ходили по улицам под видом добропорядочных горожанок и слушали, о чем толкует народ. Обо всех, кто высказался против власти, докладывали в первую очередь. Но также велась картотека на всех, кто чрезмерно бранился, задевал торговцев или просто чем-то нарушал спокойствие благопристойного общества. Джоэл не ведал работы лицемернее.

— Иногда мне кажется, что Вермело — это город сумасшедших, — выплюнул он сквозь зубы.

— Доброй ночи тем, кто спит вечно! — распевал увлеченно Биф, прошествовав мимо них. Шарманка-лира в его руках надрывалась изо всех сил, готовая каждый миг затихнуть навсегда, что было бы к лучшему. За такие выходки из окон в него украдкой кидали тухлые овощи и сливали помои.

— Иди проспись! — гаркнул ему вслед собиравшийся на покой желчный мужичонка, высунувшийся из окна, и погрозил жилистым кулаком. Он уже нацепил ночной колпак и не желал слушать фальшивые ноты мрачных песенок.

— Нет, я ему сейчас точно вмажу по пьяной роже, — сжал кулаки Ли.

— И как потом объяснишь? — удержал его Джоэл. — Побереги силы для дежурства.

— Вечная ночь и умереть в один день влюбленным! — не унимался Биф. По опухшему лицу тянулись морщинки, по которым стекали беспричинные слезы, как ручьи по горе. Они терялись в недельной седоватой щетине и скатывались в разорванный ворот рубища, которое по недоумению считалось одеждой.

От слов пьянчуги на душе Джоэла нарастало слякотное бесприютное ощущение и возникали непрошенные видения из забытых времен. Больше тридцати лет минуло с тех пор, та жизнь давным-давно канула, будто слезла змеиной кожей или панцирем паука. А память осталась, без слов, размашистыми пятнами образов. «Да, когда на свадьбах желают умереть в один день, редко уточняют, через сколько лет этот день должен настать. Когда мои родители превратились в сомнов в один день… сбылось «пожелание», — вспоминал с неизменной горечью Джоэл. — Наверное, они любили друг друга так сильно, что один немедленно перекинулся от горя, когда несчастье случилось со вторым. Не помню, кто из них раньше. И не хочу это знать. Да, они любили друг друга. Но я бы предпочел, чтобы хотя бы один из них пробыл рядом со мной чуть дольше. Я был мал и слаб. В четыре года никому не хочется оставаться один на один с этим миром. Я должен был, наверное, возненавидеть охотников. Но стал одним из них. Странно и… противно к Хаосу!»

Джоэл поежился и сплюнул под ноги непривычно вязкую слюну. Биф же замолчал и свернул в проулок, где почти наверняка канул в неизвестность, будто он по всему району обустроил незаметные логова. Порой казалось, что пьянчуга вовсе не тот, за кого себя выдает. За бездарные куплеты не просил подаяния. К тому же слишком связно говорил, слишком уверенно ораторствовал. Возможно, в прошлом преподавал в Квартале Богачей или был, что вероятнее, главой некой секты.