Град разбитых надежд - [112]

Святитель Гарф отличался проницательностью опытной ищейки, хотя, наверное, проницательность нужна всем, кто имеет дело с загадками человеческих душ.

Джоэл застыл в усталом замешательстве. А Гарф задумчиво смотрел на него, и под умным спокойным взглядом не удавалось лгать.

— Старик, я видел нечто ужасное. Это тревожит мою душу, — сдавленно произнес Джоэл и приблизился, выходя на свет.

— Расскажи обо всем, — кивнул Гарф, указывая на место возле себя на пыльном тюфяке. Джоэл не преклонял колен возле изображений богов, поэтому, как и в прошлые разы, оставался стоять. Гарф тоже встал, вопросительно замолчав.

— Не можешь рассказать? — спросил вскоре он. — Подожди немного, соберись с мыслями.

— У меня… очень мало времени, — нервно выдохнул Джоэл. — Это связано с бунтом в Трущобах.

— Я наслышан. Вчера кто-то ломился в мою дверь. Но потом ушел.

Джоэл встрепенулся и нахмурился. Он чувствовал, как эта неизменная «рабочая» гримаса прилипает к лицу. Личная боль отступала на второй план перед расследованием, личные симпатии тоже.

— Кто-то? Человек или монстр? — торопливо спросил Джоэл.

— Этого я не знаю, — вздохнул старик.

— Возможно, он искал твою книгу.

Верный пес цитадели навострил уши, ощерился. Впрочем, нет — это капли дождевой воды отозвались мурашками по коже. Святитель Гарф все равно ничего не знал, он медленно спросил:

— Так ты пришел за книгой или за успокоением?

Джоэл виновато опустил голову, облизнул пересохшие губы. Он не желал признавать, что Айгрежа — единственное место, где он способен восстановить душевное равновесие после невыносимых потрясений.

Психиатрам из Цитадели он закономерно не верил, слишком много с ними работал, слишком хорошо знал их методы. Святитель Гарф куда больше располагал к себе. По крайней мере, с ним Джоэл не боялся ощутить себя неопытным мальчишкой. С Ли их связывали иные отношения, с Батлером и Энн тоже. С ними он делился практически всем, но ни перед кем не желал показывать, что порой близок к срыву. Ведь это он всегда подбадривал Ли и вытаскивал из недр отчаяния Батлера. А на себя сил уже не хватало.

Старый святитель Гарф в его серой сутане представал тем образом отстраненной древней мудрости, пред которым не зазорно показать себя слабым. Джоэл рассказал все, что случилось с ним в трущобах. Как он не уберег сержанта Райта и его отряд, как видел множество растерзанных трупов и клетки сомнами… И только проговаривая, по-настоящему понимал, какой ужас пережил. В сердце постепенно пробуждалась спасительная радость уцелевшего.

— Значит, это именно ты видел Вестника Змея? — под конец рассказа спросил святитель, хотя Джоэл сомневался, стоит ли распространяться о страшной встрече. Ведь Уман пока запрещал разглашать информацию. Хотя на этот раз уцелело слишком много свидетелей. Весь город уже гудел, но с официальными заявлениями вечно медлили.

— Да. Я. А ты откуда знаешь?

— Ты… Тогда понятно, почему у тебя на душе такая тяжесть, — выдохнул святитель Гарф. — Тяжело жить с такой ношей.

— Так что, в городе уже судачат об этой твари? — Джоэл снова интересовался расследованием. Но святитель Гарф по-прежнему оказывался бесполезным:

— Я практически не выхожу в город. Только иногда за едой. Ничего не знаю. Но пришествие Вестника Змея предсказано в книге борьбы асуров и Стражей.

— Вот за эту книгу тебя, помнится, чуть не выгнали из Айгрежи, — заметил Джоэл. Ведь именно его послали разобраться, какой запрещенной литературой потчует прихожан новоявленный лидер секты. Но в учении Гарфа содержалась одна загвоздка: его разрушенный храм никто не посещал. Собственно, саму Айгрежу оставили как наводку для артиллеристов, палящих из Бастиона по Красному Глазу; военные располагались несколькими кварталами восточнее. Вскоре от одинокого последователя Стража Вселенной отстали. А Джоэл даже проникся сочувствием к старику. Со временем они стали кем-то вроде друзей. Джоэл проведывал Гарфа, а тот рассказывал о прошлом мире. И порой выслушивал.

— Она не еретическая. Даже не религиозная. Это история нескольких миров, — безмятежно ответил святитель, поглаживая морщинистой, но твердой рукой кожаный корешок массивного тома, лежащего возле панно на каменном алтаре.

— История, говоришь… — задумчиво протянул Джоэл.

Он старался придерживаться неформального и даже небрежного тона. Ему не нравилось чувствовать себя кающимся грешником, но и религия Гарфа не предполагала самоуничижения и смирения. Он просто слушал. Слушал и не просил верить в своего бога с панно, в этого Стража Вселенной с сияющим мечом в руке. Джоэл раньше не замечал, что существо на изображении вооружено. А еще между пальцами его вились блестящими каплями мозаики странные линии. И Джоэл ужаснулся: он замечал нечто подобное во снах и в видениях. Но поведать об этом Гарфу не решился, упрямо говоря себе, что все вызвано галлюцинациями от стимуляторов. Дурманный мак хорошо рос на грядках в цитадели. И производные от него шли, вероятно, не только в обезболивающие.

— Я упустил что-то важное. Что-то слишком важное, — добавил Джоэл в конце своего рассказа о трущобах. — И это важное способно погубить Вермело.