Говорите и пишите по-русски правильно - [13]
1) Женщина-врач приходила?
2) Врач приходил?
3) Врач приходила?
Первый вопрос в разговорной речи будет звучать слишком «по-учёному». Второй вопрос представляется искусственным, так как оба собеседника знают, что речь идёт о женщине. Наиболее приемлем третий вариант вопроса, в котором слово врач приобретает грамматические свойства общего рода и сказуемое согласуется с подлежащим по смыслу.
Аналогичный выбор формы слова в речи приходится делать очень часто. Например, какую парную форму женского рода имеют слова индеец и кореец? Если воспользоваться моделью европеец — европейка, испанец — испанка, то получится «индейка» и «корейка». Но эти слова уже имеют другие значения (индейка — «название птицы», а корейка — «свиная или телячья грудинка»), поэтому были созданы особые суффиксальные формы индианка и кореянка.
Иногда возникает потребность в «обратном» образовании, т.е. нужно подобрать соответствующую форму мужского рода к названию лица женского пола. Без труда были образованы парные формы доярка — дояр, свинарка — свинарь. Но не всё так просто. Если на пишущей машинке печатает женщина, то она — машинистка. А если печатает мужчина? Сразу возникает ответ: «машинист». Но это слово имеет другое значение, поэтому для названия лица мужского пола, избравшего эту профессию, используется описательное выражение переписчик на машинке.
Так же: если в балете танцует Катя, то она — балерина, а если Володя, то он вовсе не «балерун», а артист балета.
Прочитав заголовок, вы, верно, улыбнулись. Конечно, такое выражение может быть употреблено только в шутку (хотя слишком часто встречаются отнюдь не шуточные просторечные выражения типа «местов нет» или «у меня много делов»). Однако имеется немало случаев, когда выбор правильной падежной формы существительных заставляет нас задуматься.
Как склоняются слова типа домишко? Изменяется ли при склонении первая часть таких сложных слов, как вагон-ресторан? А как сказать: на Москва-реке или на Москве-реке? к пятому апреля или к пятому апрелю? уничтожать микробы или уничтожать микробов? романы Жюль Верна или романы Жюля Верна? При решении подобных вопросов мы неизбежно должны вспомнить об исторической изменчивости нормы и расслоении языка на разные стили, прежде всего на книжные и разговорный. И здесь мы сталкиваемся не только с грамматикой, но и со стилистикой. А что такое стилистика? Воспользуемся определением одного учёного: «Стилистика начинается там, где имеется возможность выбора». Иначе говоря, там, где нет возможности использовать синонимы (лексические или грамматические), там есть нормативная лексика, грамматика, но нет стилистики. Теперь, зная, что существует стилистика, т.е. возможен выбор формы, попробуем дать ответы на поставленные выше вопросы.
Когда-то употреблялась начальная форма домишка (сравните у Н.А. Некрасова: Артикул ружьём выкидывал, так, что весь домишка вздрагивал) и при склонении использовались окончания существительных женского рода: нет домишки, подойти к домишке, приобрести домишку, пользоваться домишкой. В наше время нормативной является начальная форма домишко и слово склоняется по образцу существительных среднего рода: нет домишка, к домишку, увидел домишко, доволен домишком, о домишке.
Сложные слова вагон-ресторан, матч-турнир, бал-маскарад, Москва-река и т.п. допускают двоякие падежные формы в зависимости от стиля и формы речи: в книжной речи склоняются обе части (в вагоне-ресторане, на Москве-реке), в разговорной речи, склонной к «экономии языковых средств», изменяется только вторая часть (в вагон-ресторане, за Москва-рекой). Но при тесном смысловом слиянии обеих частей сложного слова склоняется только вторая часть: укрыться плащ-палаткой, спать на диван-кровати, прочитать в «Роман-газете» (речь идёт об одном предмете, а не о предмете и его признаке).
При склонении таких сочетаний, как пятое апреля (образовано от сочетания пятое число месяца апреля), изменяется только первая часть: к пятому апреля (если бы было «к пятому апрелю», то получилось бы, что в году имеется «пять апрелей»).
В образовании формы винительного падежа названий некоторых микроорганизмов (бактерии, бациллы, микробы), а также слов зародыши, личинки, эмбрионы и т.п. наблюдаются колебания: в современном языке в обиходной речи эти слова склоняются как существительные неодушевлённые (изучать бактерии, уничтожать микробы), а в профессиональной речи — как существительные одушевлённые (изучать бактерий, уничтожать микробов).
Иностранные имена, оканчивающиеся на согласную, склоняются и при наличии фамилии или нескольких имён подряд: романы Жюля Верна, рассказы Марка Твена, сказки Ганса Христиана Андерсена. Отступление от этого правила в устной речи («романы Жюль Верна», «рассказы Марк Твена») можно объяснить влиянием обычной для устной речи несклоняемостью имени при наличии отчества («у Иван Иваныча», «к Сергей Петровичу»).
Так всё-таки как правильно: много народу
Когда происходит ломка общественных структур, правосознания, культуры, интеллектуальной и духовной жизни общества, в эпицентре всех этих потрясений оказывается язык. И поэтому, возрождая духовность нашего общества, необходимо подумать о хорошей речи, сохранить богатство русского языка и научиться пользоваться им.Книга рассказывает об особенностях правильной русской речи, помогает избежать распространенных речевых ошибок. На интересных примерах высокого художественного мастерства русских писателей, поэтов, публицистов показаны разнообразные стилистические приемы усиления выразительности, эмоциональности речи.Книга адресована всем, кто стремится повысить культуру речи, овладеть искусством публичного выступления, развить чувство стиля.
Книга в доступной и занимательной форме рассказывает школьникам о выразительных средствах русского языка, раскрывает «секреты» использования слов, их сочетаемости, правила и тонкости употребления грамматических форм. Цель авторов — побудить учащихся к размышлению над собственной речью, привить навыки культуры словоупотребления, воспитать интерес к изучению русского языка на лучших образцах художественного слова. Говорить и писать правильно и говорить и писать хорошо не одно и то же. Даже если вы уверены в своей абсолютной грамотности и хорошо владеете литературным языком, всегда полезно задуматься о том, как сделать свою работу богаче, выразительнее Этому учит стилистика — наука об умелом выборе языковых средств.
Это издание может служить прекрасным справочным пособием для педагогов, студентов и школьников, издательских работников и для всех, кто хочет писать грамотно.
В книге в популярной форме изложены важнейшие вопросы речевой культуры, связанные с нормативностью речи, ее благозвучием, выразительностью, а также словоупотреблением и оптимальным выбором конструкций.Книга поможет школьникам в усвоении лексических, грамматических, орфоэпических и стилистических норм русского языка.
Один из самых популярных справочников по правилам русского языка. В двух первых разделах этого пособия изложены все правила русской орфографии и пунктуации, особое внимание уделено так называемым трудным случаям. В третьем разделе приведены сведения нормативного характера и все необходимые рекомендации, связанные с литературной правкой.Справочник предназначен для издательских работников, в первую очередь редакторов, а также для всех, кто стремится улучшить свою грамотность и культуру речи.При переиздании содержание справочника дополнено, обновлены примеры к правилам.
Справочник, созданный на основе известного «Справочника по правописанию и литературной правке» Д. Э. Розенталя, посвящен вопросам орфографии, пунктуации, произношения и литературного редактирования текста.В третьем издании справочника исправлены опечатки и стилистические погрешности, изменены отдельные формулировки и примерыСправочник предназначен для работников средств массовой информации, редакторов, авторов, переводчиков, а также для самого широкого круга читателей, интересующихся вопросами культуры русского языка.
На протяжении всей своей истории люди не только создавали книги, но и уничтожали их. Полная история уничтожения письменных знаний от Античности до наших дней – в глубоком исследовании британского литературоведа и библиотекаря Ричарда Овендена.
Обновленное и дополненное издание бестселлера, написанного авторитетным профессором Мичиганского университета, – живое и увлекательное введение в мир литературы с его символикой, темами и контекстами – дает ключ к более глубокому пониманию художественных произведений и позволяет сделать повседневное чтение более полезным и приятным. «Одно из центральных положений моей книги состоит в том, что существует некая всеобщая система образности, что сила образов и символов заключается в повторениях и переосмыслениях.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку о ком-либо из коллег по цеху, не было случайным.
Андре Моруа – известный французский писатель, член Французской академии, классик французской литературы XX века. Его творческое наследие обширно и многогранно – психологические романы, новеллы, путевые очерки, исторические и литературоведческие сочинения и др. Но прежде всего Моруа – признанный мастер романизированных биографий Дюма, Бальзака, Виктора Гюго и др. И потому обращение писателя к жанру литературного портрета – своего рода мини-биографии, небольшому очерку, посвященному тому или иному коллеге по цеху, – не было случайным.
Как литература обращается с еврейской традицией после долгого периода ассимиляции, Холокоста и официального (полу)запрета на еврейство при коммунизме? Процесс «переизобретения традиции» начинается в среде позднесоветского еврейского андерграунда 1960–1970‐х годов и продолжается, как показывает проза 2000–2010‐х, до настоящего момента. Он объясняется тем фактом, что еврейская литература создается для читателя «постгуманной» эпохи, когда знание о еврействе и иудаизме передается и принимается уже не от живых носителей традиции, но из книг, картин, фильмов, музеев и популярной культуры.
Что такое литература русской диаспоры, какой уникальный опыт запечатлен в текстах писателей разных волн эмиграции, и правомерно ли вообще говорить о диаспоре в век интернет-коммуникации? Авторы работ, собранных в этой книге, предлагают взгляд на диаспору как на особую культурную среду, конкурирующую с метрополией. Писатели русского рассеяния сознательно или неосознанно бросают вызов литературному канону и ключевым нарративам культуры XX века, обращаясь к маргинальным или табуированным в русской традиции темам.