Говардс-Энд - [110]

— Она, должно быть, ценит старую мебель по сентиментальным причинам.

— Именно так. Ты вполне меня понял. Это ее последняя возможность побыть среди этой старой мебели.

— Здесь я с тобой не согласен, дорогая! У Хелен всегда будет довольно добра, куда бы она ни отправилась, — быть может, даже больше, чем ей нужно, потому что ты так к ней привязана, что отдашь ей и свое, стоит ей захотеть, так ведь? И я не стану возражать. Я мог бы понять, если бы это был ее старый дом, потому что дом, — он подчеркнул это слово, ибо оно было важным для его дальнейших рассуждений, — потому что дом, в котором человек когда-то жил, становится в некотором смысле священным, не знаю отчего. Ассоциации и тому подобное. Но у Хелен нет никаких ассоциаций с Говардс-Эндом, а вот у меня, Чарльза и Иви есть. Не понимаю, зачем ей оставаться там на ночь. Только простудится.

— Пусть ты не понимаешь! — воскликнула Маргарет. — Называй это причудой. Но пойми, что причуда — это признанный наукой факт. Хелен вообще с причудами, и ей хочется там переночевать.

И тут Генри ее удивил, что случалось не часто. Он сделал неожиданный выпад:

— Если она хочет переночевать один раз, то может захотеть и второй. Так мы ее никогда не выдворим из дома.

— Ну и что? — сказала Маргарет, предвидя разверзающуюся между ними пропасть. — Предположим, мы не выдворим ее из дома. И что случится? Она ведь никому не причинит вреда.

Снова раздраженный жест.

— Нет, Генри. — Маргарет, задыхаясь, уступила. — Я не имела это в виду. Мы пробудем в Говардс-Энде лишь одну ночь. Завтра я отвезу ее в Лондон…

— Ты что, тоже собираешься спать в сыром доме?

— Нельзя же оставлять ее одну.

— Это абсолютно невозможно! Сумасшествие. Ты должна быть здесь, чтобы встретиться с Чарльзом.

— Я уже сказала тебе, что не нужно было ничего говорить Чарльзу. И у меня нет желания с ним встречаться.

— Маргарет… моя дорогая Маргарет…

— Какое отношение это имеет к Чарльзу? Если меня это касается лишь в определенной степени, то тебя еще меньше, а уж Чарльз тут совсем ни при чем.

— Как к будущему владельцу Говардс-Энда, — сказал мистер Уилкокс, скрестив пальцы, — я сказал бы, что к нему это имеет прямое отношение.

— Каким образом? Из-за положения Хелен его недвижимость упадет в цене?

— Дорогая моя, ты забываешься.

— По-моему, ты сам советовал мне говорить просто и ясно.

Они посмотрели друг на друга с изумлением. Теперь пропасть была уже у них под ногами.

— Хелен требует моего участия, — сказал Генри. — Как твой муж я сделаю для нее все, что смогу, и у меня нет сомнения, что скорее всего этот грех в большей степени ложится не на нее, а на другого человека. Но я не могу относиться к ней так, как будто ничего не произошло. Я попаду в ложное положение в обществе, если закрою на все глаза.

Маргарет сдержалась в последний раз.

— Хорошо. Давай вернемся к ее просьбе, — сказала она. — Конечно, она неразумна, но это просьба несчастной девушки. Завтра она уедет в Германию и больше не будет беспокоить общество. Сегодня она просит разрешения переночевать в твоем пустом доме — в доме, который тебя совершенно не интересует и в котором ты не живешь уже больше года. Можно моей сестре это сделать? Ты дашь свое разрешение? Ты простишь ее — так же как, ты надеешься, простят и тебя, как тебя на самом деле уже простили? Прости ее хотя бы на одну ночь. Этого будет достаточно.

— Как, меня на самом деле уже простили?

— Не обращай сейчас внимания на эти слова, — сказала Маргарет. — Ответь на мой вопрос.

Возможно, Генри все-таки уловил намек, содержавшийся в словах Маргарет. Но если и так, то он выкинул его из головы. Скрывшись за стенами своей крепости, он ответил:

— Тебе может показаться, что я не желаю идти навстречу, но у меня есть немалый жизненный опыт и я знаю, как один поступок ведет к другому. Боюсь, твоей сестре все же будет лучше остановиться в гостинице. А у меня есть дети и память о моей дорогой покойной жене, а с этим я не могу не считаться. Извини меня, но проследи, чтобы она немедленно покинула мой дом.

— Ты вспомнил про миссис Уилкокс.

— Прошу прощения?

— Редкий случай. В ответ позволь мне упомянуть миссис Баст.

— Ты сегодня целый день не в себе, — сказал Генри и поднялся с невозмутимым видом.

Маргарет бросилась к нему и схватила за руки. Ее словно подменили.

— Больше я не могу этого терпеть! — воскликнула она. — Ты увидишь связь, даже если это тебя убьет, Генри! У тебя была любовница — я тебя простила. У моей сестры тоже есть любовник — и ты выгоняешь ее из дому. Ты не видишь связи? Ограниченный, лицемерный, жестокий — о, низкий человек! — тот, кто оскорблял своим поведением жену, когда она еще была жива, и лицемерно скорбит о ее памяти после смерти. Человек, который ради своего удовольствия ломает женщине жизнь, а потом бросает ее, чтобы она ломала жизни другим мужчинам. Дает плохой финансовый совет, а после заявляет, что не несет за это ответственности. Все это ты. Ты не узнаешь этих людей, потому что не способен увидеть связь. С меня хватит твоей показной благожелательности. Я достаточно тебе потакала. Тебе всю жизнь все потакают. И миссис Уилкокс тоже. И никто не сказал тебе, кто ты есть на самом деле, — человек, у которого путаница в голове, катастрофическая путаница. Для таких, как ты, раскаяние всего лишь уловка, так что не надо раскаиваться. Просто скажи себе: «Я сделал то же самое, что сделала Хелен».