Готы - [36]

— Вот преподша удивится! Она меня — не любит, а я ей принесу такое… Обязательно вызовусь: вслух прочту…

— Ну, если бы время было — я бы и круче сочинил, это ведь так: первое, что пришло в голову, — кобянился Благодатский и вздрагивал вдруг от странного прикосновения: поворачивал голову и видел пса Белки: стоял рядом с ним и облизывал руку длинным шершавым языком. Глаза пса были полузакрыты, а из уголков рта текла густая белая слюна.

— Блядь! — отдергивал Благодатский руку. — А он у тебя ничем не болеет?..

— Ха-ха, предупреждала! — смеялась Белка. — Нет, здоров как бык. Пойдем ко мне в комнату: я его туда не пускаю.

Шли. Благодатский смотрел ей в спину: странно-непропорциональной казалась ему фигура свежей знакомой — в черных брюках и длинной футболке. Мелькала мысль: спрашивал:

— Слушай, а ты, случаем, — никогда спортом не занималась?

— Занималась, — кивала Белка и усаживала Благодатского рядом с собой — на диван. — Плавала… Вовремя не успела остановиться: у меня теперь спина — во какая!

Неожиданно вставала, задирала футболку и демонстрировала спину с неестественно развитыми мускулами. Но Благодатский почти не обращал на них внимания: разглядывал черную полоску бюстгальтера, въевшуюся в гладкую белую кожу. Всплывала перед внутренним взором картинка кладбища, где — другая готочка показывала ему подобным образом — следы побоев. Думал: «Вот везет мне на удивительные совпадения! Не успеешь с девкой познакомиться, а она уже — спину перед тобой оголяет… Нужно — выебать: она, вроде бы — не против».

Опускала футболку, садилась обратно на диван — рядом с Благодатским: молчала и внимательно смотрела на него. Казалось: поняла каким-то образом — о чем думает. Отводил взгляд и спрашивал, для того — чтобы спросить что-нибудь:

— Как тебе вообще — в центре жить? Круто, наверное?.. Я вот — ни одного человека не знаю, который в центре живет…

— Теперь — знаешь, — говорила Белка с непонятной интонацией. — У меня дедушка — архитектор был, сталинские высотки строил. Вот ему и дали квартиру в таком месте. А жить тут — так, ничего особенного, как везде. Шумно только очень, день и ночь машины гудят под окнами… Ко мне вот недавно — парень знакомый заходил. Мы с ним это, спим иногда. Он за тем и приходил, в общем. Легли мы с ним — а расслабиться не можем: гудит за окном и гудит, ужас просто… В собственном доме спокойно потрахаться невозможно, представляешь? А ты говоришь — центр.

— Да уж, — кивал Благодатский и отмечал про себя: «Вот как ты это рассказываешь!» Снова всматривался в ее лицо: наблюдал за тем, как смешно кривила губы, морщила нос и поправляла прядку волос, спадавшую со лба — на глаза. Ждал, что будет дальше.

Вставала с дивана, включала магнитофон: узнавал голос Виле Вало, пацана из группы «ХИМ». Садилась обратно, еще ближе к Благодатскому и говорила:

— Представляешь, мне недавно снилось — что мы с тобой: занимались любовью!

— Да? — почти не удивлялся ее словам Благодатский. — Ну и как оно?

— Так, ничего, — прижимала к себе острые и тонкие локти и помахивала в воздухе пальцами и ногтями. — Ты как-то весь съеживался, странно так…

«Пиздит», — решал Благодатский: клал ладони ей на плечи: приближал к себе и целовал. Закрывала глаза, отвечала на поцелуй. Почти сразу же прерывала его, отстранялась и говорила:

— Не могу сегодня — месячные…

— Ничего, — выдавливал из себя Благодатский и старался сесть так, чтобы не видно было крепко стоявшего уже члена. — Ничего…

Про себя же — ругал вздорную девку и думал, что нет никаких месячных: подозревал у нее какие-то неясные цели, пытался определить их. Ничего не выходило. Рассуждал: «Выебу ее как-нибудь разок — из спортивного интереса, а потом — ну ее на хуй… Хитрая какая-то, все что-то крутится, елозит. Суетится. И глаза — злые. Ну ее — на хуй… А может я ей с близи не понравился? Это непонятно, но вполне может быть. Да, пожалуй — не стану теперь звонить ей, пускай сама звонит». Вставал, извинялся. Говорил, что — пора идти. Шел в коридор, обувался.

Извинялась, спрашивала — не обиделся ли. Услышав — что нет, сообщала:

— Я с тобой постараюсь поскорее встретиться, правда. Спасибо за помощь…

— Не за что, — хмуро отвечал Благодатский. — Захочешь увидеться — звони, телефон мой знаешь.

На прощание — целовала, одной рукой придерживала пытавшегося пробраться к двери — пса.

Выходил под серое небо осеннего дня и шел, не зная — куда поехать и чем себя занять: чувствовал себя потерянным и никому не нужным.

— Что, опять хандришь? — спрашивал Неумержицкий у хмурого Благодатского.

— Хандрю, — отвечал. — Тебя это удивляет разве? Хоть немного удивляет? Ты вот — ебался сегодня ночью…

— Ебался, — соглашался Неумержицкий. — А ты, наверное, книгу читал. Читал?

— Читал.

— Ну вот, тоже с пользой проводил время…

— С пользой, конечно… Только я бы тоже предпочел — ебаться, а — не сидеть тут пнем… Никто не звонит, самому знакомиться — без толку, в общагу никого не притащишь. У меня, Неумержицкий, замыслы есть всякие, я писать хочу. Может быть даже — большое произведение писать. А у меня — ни компьютера, ни денег, ни физической возможности. И ебаться все время хочется, я без этого — не могу ни писать, ни думать.