Готовность номер один - [42]

Командир полка назначил меня ведущим пары. Ведомый — Володя Ильин. Вместо воздушного стрелка со мной летит опытный штурман Тима Гуржий. Он ещё на самолёте СУ-2 был известен в полку как снайпер бомбометания. На его счету более полутора сотен боевых вылетов и не менее полсотни — ведущим группы.

— Тима, — спрашиваю я, — сможем мы отличить наши войска от немцев?

— Сможем, — без тени сомнения, слегка улыбаясь, отвечает он.

— Как, по каким признакам? — обращаюсь я уже и к Тиме и к стоящему рядом Володе Ильину.

— У наших шинели серые, а у немцев зеленые, — говорит Володя Ильин.

Тима Гуржий добавляет:

— Наш Ил-2 теперь уже хорошо знают и наши войска и немцы. Увидев нас, наши обычно стоят во весь рост и машут руками или шапками. А немцы разбегаются, как овцы, и прячутся, куда попало.

— Начнут стрелять по нам, все сомнения исчезнут, — единодушно заключаем мы разговор и расходимся по самолётам.

Руководствуясь этими признаками, мы действительно довольно легко установили точное местонахождение противника. Затем прошли немного на запад, за линию фронта. Севернее Георгиевска обнаружили большую колонну автомашин противника.

— Поохотимся?! — кричит мне Тима.

— Можно, отвечаю ему, делаю разворот, и наша пара устремляется в атаку.

Почти одновременно вспыхивают два вражеских грузовика. Разворот, ещё атака! И снова удачно. Веселая работа. Ни зениток, ни истребителей противника.

Под нами идут навстречу друг другу два бензовоза. Один из них зажигает Володя Ильин. Горящая машина остановилась поперек дороги, и в неё врезается встречный бензовоз. Взрыв, столб огня. Бензовозы горят. А мы снова и снова атакуем автоколонну.

У меня кончились боеприпасы в пушках и пулемётах. Сброшены все восемь РСов. Кажется увлеклись немного…

Патроны есть? — спрашиваю у Тимы Гуржия.

— Немного оставил.

— Идем домой!

Разворот на 90 градусов. Володя Ильин на месте, молодец, парень! И вдруг Тима кричит:

— Гости!

— Какие гости? Где?

— Два "мессера-109", справа вверху, уже заходят!

— Что будем делать Тима? Снарядов — то у меня нет!

— Будем уходить виражем, — отвечает Тима.

Я кричу Ильину:

— Володя, держись плотнее. Не отставай на вираже!

— Понял, понял, — басит он в ответ.

Немцы приближаются, вот-вот откроют огонь. Тима кричит:

— Вираж!

Закладываю глубокий вираж. Ухожу из-под прицела "мессеров". Короткий взгляд назад. Володя держится за мной.

— "Худые" вышли из атаки, докладывает Тима, следя за "мессерами", — и набирают высоту.

Ложимся на курс домой. А немцы снова приближаются и атакуют. И снова в критический момент команда Тимы:

— Вираж!

Так продолжается несколько раз. И всегда мы легко "надуваем" фрицев. Мы привыкли летать на бреющем полёте и можем уверенно делать глубокие виражи, едва не касаясь крылом земли. А им привычнее большая высота, на малой им опаснее: одно неверное движение и могут врезаться в землю.

И все же "мессеры" не отстают, все наседают и наседают. Они атакуют и бьют из пушек, но… к счастью, мимо. Тогда они, по-видимому, решили нас, как говорится, подловить: разделить по одному. Один фашист атакует. Мы делаем вираж. А когда ложимся на курс, второй фашист идёт в атаку. Однако и такой маневр им не удается.

Мы не успели ещё развернуться на 360 градусов, а только наполовину, как сталкиваемся со вторым "мессером" лоб в лоб.

"Откуда немец может знать, что у меня кончились снаряды? — мелькнула в разгоряченном мозгу мысль. — Спокойно, не кипятись!" И иду в лобовую атаку. Вижу неудержимо наплывающий на меня самолёт. "Ах, сволочь, были бы снаряды"… Мессер у меня в прицеле. А в кабине становиться почему-то так тихо, что слышу, как стучит молоточком в висках. "Таран так таран"… Отчетливо вижу кабину немца и, мне кажется, его румяное, словно на картинке лицо. Секунда, другая, и мы столкнемся. Но нет, немец, едва уловив, что я в него прицеливаюсь, круто взмыл вверх. "Ах, стервец, все-таки боишься наших пушек!"

Теперь снова курс домой. В лобовой атаке мы набрали метров сто высоты. Немедленно снижаться поближе к земле. И вдруг отчаянный Тимы:

— Вираж!

Предельный крен. Ручка на себя. Треск пулемётной очереди, и радостный возглас Тимы:

— Ага, доигрался "худой"! Есть! Упал!

Оказывается, едва мы отошли от земли, как один из фрицев подобрался — таки сзади снизу, под стабилизатор, где не видно его, и чуть было не открыл огонь с малой дистанции. Но мы вовремя снизились. Земля близко., "мессер" вынужден был выйти из-под хвоста и повис над нами метрах в тридцати. Тут-то и прошил его Тима длинной очередью из пулемёта. Немец взмыл вверх и с переворотом врезался в землю.

А второй стервятник куда-то исчез.

— Уходим домой!

— Понял, понял! — слышу голос Володи Ильина. — Иду за вами.

Через полчаса мы уже были дома.

На боевые задания из Моздока нам летать больше не пришлось.

— Самолёты приказано сдать соседнему полку! — разочарованно сообщил на следующий день гвардии майор Зуб своим заместителям и командирам эскадрилий. Как же так?! — возмутился Иван Карабут. — Тильки приноровились и на тебе…

Самый старший из командиров эскадрилий по званию и возрасту майор Иван Иванович Панин понимающе молчал.

— И половину летного состава надо отдать соседнему дяде, — подлил масла и огонь в огонь майор Провоторов.