Готический замок Дракулы - [34]

— Давай, хотя бы обследуем музей.

— Яна, угомонись.

— Завтра с утра мы вернемся в Сигишоару, проникнем в паноптикум, разузнаем, что сможем, а потом, не теряя времени, рванем в Орэштие. Договорились?

После недолгих уговоров, Сестра согласилась, и мы легли спать. Я закрыла глаза – за окошком был слышен шум усиливающегося дождя, навевавший сладкий спокойный сон.

8 — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —

В Сигишоару мы возвращались на поезде. Развалины, в которых прятал меня Художник, находились далеко в горах, поэтому нам с Сестрой пришлось сперва долго идти через лес, потом по дороге, и, наконец, дожидаться на крошечном полустанке пригородного поезда. Нина спешила, злилась, ежеминутно посматривая на часы и называя мою затею пустой тратой времени. Меня же больше беспокоила ее раненая рука, но похоже, напрасно – Сестра утверждала, что совершенно не чувствует боли, а рана скорее всего уже начала затягиваться.

— Художник, наверняка обнаружил твое исчезновение, и сейчас едет в Орэштие, чтобы подготовить нам «торжественную встречу». Мы бы проскользнули у него под носом, а так… – она только рукой махнула и начала торопливо пробираться к выходу из вагона.

На вокзале нас ждал новый сюрприз – утренний номер газеты украшала фотография нашей группы и броский заголовок — «Восемь русских туристов исчезли прямо из своих гостиничных номеров. Поиски не дали никаких результатов».

— Вот ты и прославилась, — Нина с раздражением свернула газету. – Теперь нам проходу не дадут, все будут узнавать тебя в лицо.

— Я постараюсь не привлекать к себе внимания. Мы быстренько, осмотрим музей и улизнем отсюда.

Меня удивило, как легко я прочитала незнакомый текст, хотя два дня назад не помнила ни слова по–румынски. Хотелось поделиться радостным открытием с Сестрой, но сейчас она не была расположена к пустым разговорам.

— За последние девятнадцать веков ты явно разучилась слушаться свою старшую Сестру, — заметила она и торопливо пошла вперед.

Музей восковых фигур занимал второй этаж одного из расположенных в старой части города домов. Пройдя по крутой, вымощенной камнями улочке, мы не сбавляя скорости, проследовали мимо двери, на которой болталась табличка «Музей закрыт по техническим причинам» и свернули в соседний переулок.

— Я знаю, как туда попасть. Пару раз совершала несанкционированные экскурсии. Будь осторожна, Яна, возможно, Художник устроил здесь засаду.

— Хорошо.

Как оказалось, проникнуть в музей можно было через чердак стоявшего вплотную к нему дома. Нина, а следом и я взобрались по пожарной лестнице, протиснулись в слуховое окошко, начали продираться сквозь заваленный хламом чердак. Я несколько раз чихнула, подумав при этом, что вдыхаю пыль многовековой давности.

— Между чердачными помещениями есть лаз, довольно узкий, но протиснуться в него можно.

Расстояние между балками действительно было невелико, но, к счастью, мы обе не страдали избыточным весом, а потому все же сумели протиснуться в эту щель. Дальше было легче – чердак, расположенный над музеем, не был таким захламленным, а дверь, за которой начиналась ведущая на нижние этажи лестница, была закрыта на задвижку, которую Нина отодвинула при помощи ржавого гвоздя. Мы спустились на второй этаж, миновали темный глухой коридорчик, остановились у неприметной двери.

— Помни, манекены могут напасть на нас, — шепотом предупредила Нина. – Больше всего стоит опасаться висельника с обрывком петли на шее.

В памяти моментально всплыл отвратительный образ – мертвец, с посиневшим лицом и ехидной ухмылкой. Повешенный не должен был смеяться, наверное, поэтому, его насмешливый взгляд намертво отпечатывался в сознании тех, кто видел его хотя бы однажды.

— У Художника больное воображение, как он мог додуматься до всех этих гнусностей?

— Триста с небольшим лет назад он был повешен за многочисленные преступления, и этот случай до сих пор не дает ему покоя. Любимая тема, если можно так выразиться.

Сестра открыла дверь, бесшумно двинулась вперед, поманила меня рукой. Красный атлас занавеси скользнул по щеке, его прикосновение было нежным, шелковистым, но, честное слово, лучше бы это была настоящая змея! Сама мысль о том, что мне придется вновь пройти сквозь этот черно–красный лабиринт, вызывала нервную дрожь. Здесь обитал Ужас, заставлявший трепетать даже самого отчаянного смельчака. Разум подсказывал – это была всего лишь имитация, игра, но легче от этого не становилось. И дело было даже не в том, что некоторые из фигур могли «ожить», сама атмосфера музея пробуждала самые сокровенные, спрятанные на донышке души страхи.

Нина включила фонарь, и его луч упал на изможденное мертвенно бледное лицо с окровавленным ртом и острыми клыками. Упырь сжимал в смертельных объятиях юную девушку, на шее которой были отчетливо видны две небольшие ранки. Манекены были сделаны так искусно, что в первую секунду мне показалось, будто я вижу настоящего вампира и его жертву.

— Прикрывай мне спину, — шепнула Сестра. – Они предпочитают атаковать неожиданно.

Алые шторы закрывали обзор, и невозможно было угадать, что ждет нас впереди… Мы медленно продвигались по населенному восковыми монстрами лабиринту, когда внизу жалобно звякнул колокольчик. Кто–то вошел в дом, начал неторопливо подниматься по лестнице. Нина погасила фонарь. Едва лабиринт погрузился в темноту, как я почувствовала – манекены начали двигаться, бесшумно сошли со своих мест, обступили нас плотным кольцом, протянули навстречу свои холодные, как у мертвецов руки. Они слышали биение наших сердец, наше дыхание и терпеливо ждали того момента, когда сумеют оборвать наши жизни…