Государственный строй Монгольской империи XIII в. - [14]
Перед походом в Среднюю Азию Чингисхан был вынужден отправить карательную экспедицию против найманов и «других племен, которые бунтовали по углам его владений» [Рашид ад-Дин, 1952, кн. 2, с. 179]. Это говорит о выступлениях в самой Монголии, так как в империи Цзинь военные действия и без того шли с 1211 г., енисейские кыргызы восстали позже, а других «его владений» в то время еще не существовало.
В 1218 г. войско выступило на запад. На этот раз тумены ушли гораздо дальше от Коренного юрта, и связи с ним по обезлюдевшим караванным путям становились все призрачнее. Оппозиция вновь решилась поднять голову. В 1224 г. правитель тангутов Дэ-ван направил посольство «ко всем племенам к северу от песков» (Гоби) с предложением объединиться против кагана. Но вскоре один из тангутских полководцев был разбит монгольским отрядом, а затем поступило сообщение о возвращении всей армии из похода. Заговорщики моментально разорвали союз с Дэ-ваном и в ужасе разбежались [Кычанов, 1968, с. 309; Ta'rikh, 1912, с. 110].
Постоянная угроза восстания в тылу заставляла Чингисхана искать союзников за пределами домениальных кочевий. По соседству с монголами обитали тюркоязычные народы, большая часть которых не испытала на себе трагических последствий межплеменной войны, происходившей в конце XII — начале XIII в. к востоку от Алтая. Но чтобы привлечь эти народы на свою сторону, необходимо было использовать политические идеи и лозунги, исторически близкие и понятные тюркам, и прежде всего провозгласить создание кочевой империи, в которой нашлось бы место всем народам, «живущим за войлочными стенами», т. е. возродить объединительную традицию.
Таким образом, ненадежность монгольского тыла побудила правительство искать сближения с соседями-тюрками.
Победа над соперниками и воцарение Чингисхана, признание его сюзеренитета во многом ускорялись внешнеполитическим фактором — соседством чжурчжэньской империи, постоянной угрозой ее экспансии или ожиданием очередного цзиньского нашествия. В период борьбы за власть Темучин, видимо, не давал повода для открытой враждебности со стороны южных, соседей. Похоже, что и в первое время после курултая 1206 г. он отправлял дань в Китай [Воробьев, 1975, с. 333,]. Но долго так продолжаться не могло, столкновение назревало неотвратимо. Мы не ставим задачу анализировать его причины; укажем лишь, что удачное ведение войны смягчило бы многие внутри-монгольские конфликты.
Но война с Цзиньской империей — не обычный степной набег, ее исход был для Чингисхана далеко не ясен. Требовались надежная материальная база (оружие, амуниция) и крепкий тыл. Подготовка этого велась в ходе рейда царевича Джучи по землям сибирских тюрок (см. гл. 3), а чтобы тюрки предоставили все необходимое, нужно было обеспечить их добровольное подчинение (что, как мы увидим в дальнейшем, и произошло). Связи с ними налаживались во время подготовки к цзиньской кампании. Следовательно, во избежание траты сил на трех фронтах (чжурчжэни, тангуты, кыргызы) и для скорейшего снаряжения армии Чингисхан решил присоединить тюркские владения.
Мы снова вернулись к сформулированному выше положению о перспективе завоевательных войн, которая вынуждала монгольское правительство к сотрудничеству с некоторыми сопредельными владениями. Судьба Монгольской империи зависела от того, сумеет ли ее правящая верхушка опереться на опыт, материальные и людские ресурсы соседей, использовать, государственное наследие предшественников, привлечь на свою сторону инонациональные военные и административные кадры.
Пути и способы распространения традиций
Чтобы учреждения, существовавшие в предшествующие времена, обрели новую жизнь в настоящем, нужно было хорошо знать их назначение и структуру. По каким же каналам перемещались сведения о них? В отношении кочевой государственности таких путей было по крайней мере четыре: письменная история, историческая память (фольклор), традиционные правовые нормы и государственная практика.
Многовековая письменная историография имелась на соседних с Монголией территориях, прежде всего в Китае. В династийных хрониках содержится множество сведений по домонгольской истории северной степи. Значит ли это, что монголам было известно их содержание?
Прежде всего отметим, что правящие круги Китая учитывали богатый дипломатический и военный опыт прежних китайских династий, использовали его в своих отношениях с кочевниками. Для одних кочевых правителей устраивались нравоучительные экскурсы в историю хунно-ханьских отношений[22], другим, побежденным, навязывалось хуннское военно-административное устройство[23], владения третьих сопоставлялись с державой хунну[24]. Есть сведения, что о державе хунну знали и кидани [Кызласов, 1984, с. 14], но так как название их города Шаньюйчэн, включавшее высший хуннский титул (
