Государственный преступник - [47]

Сойдя с парохода на пристань, он тотчас взял извозчика и укатил, по всей видимости, на квартиру к дяде. Артемий Платонович тоже, не торгуясь, взял извозчика и поехал к себе в Кошачий переулок, где у него имелась небольшая усадьба с одноэтажным деревянным особнячком, яблоневым садом и цветочными куртинами. На деле, которое они с Обличайло так грамотно раскрутили, хотя и не без ошибок и потерь, стояла жирная точка, и можно было предаться своим любимым занятиям: чтению и сочинительству. В последние годы Артемий Платонович много читал, все реже сочинял стихи, зато стал вести записки, в которых описывал некоторые из своих наиболее интересных дел. Это была настоящая художественная проза, написанная от третьего лица, реже — от первого, и таких повестей-воспоминаний скопилось уже несколько тетрадок. Дело Лжепетровской он был тоже намерен обратить в детективную повесть или роман и даже придумал ему название: Смерть в желтом вагоне. Но точка в этом деле оказалась не такой жирной, как думал Аристов: на следующий же день после его приезда за ним прислали от самого губернатора Петра Федоровича Козлянинова. Когда отставной штабс-ротмистр был привезен в губернаторский дворец, в аудиенц-зале вместе с его превосходительством господином губернатором Петром Федоровичем находился молодой полковник в мундире флигель-адъютанта.

— Разрешите вам представить, господин полковник: отставной гвардии штабс-ротмистр господин Артемий Платонович Аристов, — голосом старого вояки сказал Козлянинов и добавил не без гордости: — Фигура в наших краях весьма известная.

— Господина Аристова знают и в столице, — не без любопытства посмотрел на Артемия Платоновича полковник и протянул ему руку, — конечно, в определенных кругах… Мезенцов, Михаил Владимирович.

Рукопожатие полковника было крепким.

— А вы, стало быть, и принадлежите к этим, так сказать, определенным кругам? — улыбнулся Аристов.

— Имею такую честь, — серьезно ответил Мезенцов. — Если вам это интересно, я исправляю должность товарища начальника штаба Отдельного корпуса жандармов Его Императорского Величества.

— Мне это известно, — кратко сказал Артемий Платонович.

— Превосходно, — остро глянул на Аристова флигель-адъютант. — Значит, мне не придется долго объяснять вам, почему все события, связанные с миссией покойного чиновника особых поручений Макарова и секретными письмами, добытыми им, а затем и вами, следует держать в строжайшей тайне.

— Не придется, — согласился отставной штабс-ротмистр.

— Это государственной важности дело.

— Понимаю.

— Вы, верно, также понимаете, что содержание писем, которые вам перевела Матильда Станевич, вы должны забыть, — без всякого намека на какую-либо интонацию произнес Мезенцов.

— А какие письма вы имеете в виду? — поднял кустистые брови Аристов.

— Хорошо, — рассмеялся флигель-адъютант, дружелюбно глянув на отставного штабс-ротмистра. — Весьма отрадно, что мы так хорошо поняли друг друга.

Тем же днем жандармский полковник, блестящая карьера коего обещала закончиться как минимум генерал-адъютантскими эполетами, отбыл из Средневолжска в столицу. А Артемий Платонович, вернувшись к себе в Кошачий переулок, зажил прежней жизнью затворника, предаваясь своим любимым занятиям, чтению и сочинительству и появляясь в губернском обществе разве что в случае крайней необходимости. После разговора с Мезенцовым его более не тревожили, и Аристов решил, что в деле с секретными письмами поставлена наконец точка.

Но он ошибся…

Часть II ЧИНОВНИК ОСОБЫХ ПОРУЧЕНИЙ

Глава 22 НЕОЖИДАННОЕ ПРЕДЛОЖЕНИЕ

Зима 1863 года выдалась суровой. Мело и вьюжило, не переставая, с первых чисел января аж до второй декады марта. И в один из таких вот последних вьюжных дней возле небольшого одноэтажного особняка в Кошачьем переулке остановились крытые сани. Запорошенный снегом возница слез, отстегнул полог саней, и из возка вышел высокий молодой человек в николаевской шинели. Накинув на голову башлык, он, похрустывая сапогами по свежему снегу, пошел к дому по еле заметной тропинке меж сугробов, высившихся едва ли не в человеческий рост. Дойдя до занесенного снегом крыльца, он долго дергал кисть звонка, покуда двери особняка не открылись и в проеме не показалась заспанная рожица экономки.

— Чего вам? — не очень дружелюбно поинтересовалась она, зевая во весь рот.

— Мне надобно видеть господина Аристова, — ответил слегка раздраженным тоном молодой человек. — По весьма неотложному делу. Он дома?

Экономка молча окинула взглядом гостя, потопталась малость на месте, верно, решая про себя, пускать или не пускать его в дом, затем нехотя раскрыла двери. Неожиданных посетителей здесь явно не привечали.

— Проходьте, — наконец пробормотала экономка, отступив от двери и пропуская гостя в переднюю. — Оне у себя в кабинете.

Молодой человек скинул башлык и шинель и, не глядя, протянул экономке. Но их у него никто не принял. Гость огляделся и увидел, что в передней он один, а экономки простыл и след.

«Вот черт, — выругался про себя молодой человек, нашел взглядом напольную вешалку и повесил свое верхнее платье на рожок. — Ну и порядки в этом доме».