Государства и народы Евразийских степей: от древности к Новому времени - [143]

У кочевников Дешт-и Кипчака охота не составляла, однако, самостоятельного занятия, а была лишь подспорьем скотоводству, хотя в натуральном хозяйстве степняков она имела, видимо, немалое значение. По словам автора XIV в. ал-Омари, у кочевников Кипчака мясо не продается и не покупается.

«Большая часть их еды состоит из мяса, добываемого посредством охоты, из молока, сала и проса. Когда у одного из них начинает хиреть скотина, как-то: лошадь, или корова, или овца, то он закалывает ее и вместе с домочадцами своими съедает часть ее и часть дарит своим соседям, а когда у соседей также попортится овца или корова, или лошадь, то они закалывают ее и дарят ее тем, кто их одарил. По этой причине в домах их никогда не бывает недостатка в мясе. Это обыкновение так установилось между ними, как будто дарение мяса обязательное постановление» [СМИЗО, т. 1, с. 230–231].

Путешествовавший в XVIII в. П. Паллас также отмечает, что у обитателей прикаспийских и приаральских степей недостатка в мясе не бывает, ибо они ходят на охоту, также «убивают поврежденной или охрамелой скот, и потому довольно имеют мяса». Собственный скот без нужды убивать, «включая токмо пиршество, почитается за необыкновенное дело», пишет он.

Значительное место в хозяйстве казахов занимали различные ремесла и домашние промыслы, большинство из которых было связано с обработкой продуктов скотоводства. Казахи издавна умели выделывать кожу и войлок и окрашивать их в разные цвета, искусно владели они техникой тиснения, аппликации и узорного шитья. По свидетельству Ибн Рузбихана, казахи «производили разноцветные войлоки с необыкновенными узорами и нарезные ремни, очень красивые и изящные». То, что домашнее ремесло казахов XVI в. (как, например, выделка кожи) стояло на высокой ступени развития, подтверждают, в частности, данные османского автора XVI в. Сейфи Челеби, которые впервые были привлечены к рассмотрению академиком В. В. Бартольдом. Однако в печатном тексте его «Очерка истории Семиречья» допущены неточности и имеются некоторые пропуски в переводе источника, которые объясняются тем, что он не имел возможности корректировать наборный текст своего «Очерка». Поскольку большинство авторов современных историко-этнографических исследований о казахах ссылаются на это место из сочинения В. В. Бартольда: столь важны сообщаемые в нем сведения, — представляется необходимым привести перевод, выполненный по микрофильму оригинала, хранящегося в Лейденской университетской библиотеке.

«У них (казахов. — Т. С.) много баранов, лошадей и верблюдов, их жилища помещаются на арбах. Их кафтаны сделаны из овечьей кожи, они окрашиваются в разные цвета и становятся похожими на атлас. Их привозят в Бухару, где продают по той же цене, что и кафтаны из атласа, настолько они изящны и красивы. У них есть также удивительные накидки, сделанные из той же овечьей кожи. Они совершенно непромокаемы и не боятся сырости; это происходит от свойства некоторых растущих там трав, которые служат для обработки кожи» [Сейфи, л. 23аб].

Описание технологии изготовления мягких кожаных накидок, столь удивлявших османского автора XVI в. своими свойствами, мы находим у П. Палласа (ч. 1, с. 569–571), летом 1769 г. побывавшего у казахов, кочевавших тогда по Яику, и в сочинении А. Левшина, российского чиновника пограничной комиссии и великого энтузиаста науки, справедливо названного за свои основательные исследования о кочевниках Приаралья «Геродотом казахского народа». Вот что писал, в частности, А. Левшин:

«Кожи бараньи и козьи, употребляемые для одежды, называемой даха или джаха, приготовляются так: остригши шерсть, спрыскивают их теплою водою, свертывают в трубку и кладут в теплое место, где держат до тех пор, пока волосяные корни отпреют и станут вылезать. Тут скоблят шерсть ножами, просушивают кожу на воздухе и потом кладут в кислое молоко дня на три или четыре. Вынув из молока, сушат в тени, мнут руками, коптят в дыму, опять мнут руками, пока дадут надлежащую мягкость, и наконец красят в темно-желтый цвет краскою, составляемою из кореньев ревеня или из каменного чая, с квасцами и бараньим салом. Состав сей густ, как кашица, и кожи, с обеих сторон намазываемые оным в течение двух или трех дней, после каждого раза просушиваются и мнутся, от чего получают свойство не пропускать сквозь себя влаги и мыться как полотно, не теряя цвета» [Левшин, ч. 3, с. 210–211].

Все эти трудоемкие и физически тяжелые работы: катание войлока, обработка шкур, выделка кож, шитье кожаных изделий и т. п. — в кочевом обществе от начала до конца выполнялись женщинами. Вместе с тем женщины участвовали в выпасе овец и коз, ставили и разбирали юрты, занимались дойкой скота, переработкой животноводческой продукции, приготовлением пищи и другими домашними делами; на женщинах также лежала и забота о малолетних детях. Словом, у кочевников доля участия женщин в хозяйственной деятельности значительно превышала трудовой вклад мужчин. Такое соотношение мужского и женского труда в быту объясняется тем, что у кочевников, как правило, физический труд, связанный с обработкой продуктов скотоводства и ведением домашнего хозяйства, считался недостойным свободного мужчины и потому полностью возлагался на женщин, а по возможности и на рабов. Однако сказанное не означает, конечно, что в быту мужчины вовсе ничего не делали. Свободные мужчины кочевого общества изготовляли предметы вооружения, сбрую, седла, арбы, строили дома, шили сапоги и для самих себя, и для женщин, «имели отчасти попечение о стадах», упражнялись в стрельбе, охотились на зверя и птицу. Наиглавнейшая обязанность мужчин состояла в охране семьи и имущества, в ведении войны.