Гостья - [8]

– Сколько народа, – сказала Франсуаза. Все табуреты у стойки бара были уже заняты; она выбрала столик немного в стороне.

– Я выпью виски, – сказала Элизабет.

– Два виски, – сказала Франсуаза. – А вы?

– То же, что вы, – сказала Ксавьер.

– Три раза виски, – сказала Франсуаза.

Запах спиртного и дыма напоминал ей молодость; ей всегда нравились ритмы джаза, желтые огни и кишение ночных кафе. Как легко быть довольной, живя в мире, заключавшем одновременно руины Дельф, лысые горы Прованса и это человеческое изобилие! Она улыбнулась Ксавьер.

– Посмотрите на блондинку со вздернутым носом в баре: она живет в моем отеле; часами она бродит по коридорам в небесно-голубой ночной рубашке; я думаю, это чтобы завлечь негра, который живет надо мной.

– Она некрасивая, – заметила Ксавьер; глаза ее расширились. – А вот темноволосая женщина рядом с ней действительно красивая. Как она красива!

– Знаете, ее возлюбленный – чемпион по американской борьбе; они прогуливаются по кварталу, держась за мизинцы.

– О! – с упреком воскликнула Ксавьер.

– Я не виновата, – заметила Франсуаза.

Ксавьер поднялась: с многообещающей улыбкой подошли двое молодых людей.

– Нет, я не танцую, – сказала Франсуаза.

Поколебавшись, Элизабет тоже встала.

«Она ненавидит меня в эту минуту», – подумала Франсуаза. За соседним столиком немного яркая блондинка и очень молодой юноша нежно держались за руки; молодой мужчина с пылким видом говорил тихим голосом; женщина улыбалась с осторожностью так, чтобы ни одна морщинка не портила ее красивого блеклого лица; шлюшка из отеля танцевала с каким-то моряком, полузакрыв глаза, она тесно прижималась к нему; красивая брюнетка, сидя на табурете, с усталым видом поедала ломтики банана. Франсуаза с гордостью улыбнулась; каждый из этих мужчин, каждая из этих женщин находились здесь, занятые переживанием определенного момента своей маленькой личной истории, Ксавьер танцевала, Элизабет сотрясали приступы гнева и отчаяния. А я, безликая и свободная, нахожусь тут, в центре дансинга. Я созерцаю разом все эти жизни, все эти лица. Если я отвернусь от них, они тут же исчезнут, словно покинутый пейзаж.

Вернулась на свое место Элизабет.

– Знаешь, – сказала Франсуаза, – я сожалею, что это нельзя уладить.

– О! – отозвалась Элизабет. – Я прекрасно понимаю… – Лицо ее обмякло; она не могла долго предаваться гневу, по крайней мере – в присутствии людей.

– С Клодом у тебя сейчас не так все хорошо? – спросила Франсуаза.

Элизабет покачала головой; лицо ее скривилось, и Франсуаза подумала, что она вот-вот расплачется; однако она сдержалась.

– У Клода полный упадок. Он говорит, что не может работать, пока не примут его пьесу, что он не чувствует себя по-настоящему освободившимся. Когда он в таком состоянии, он ужасен.

– Ты же все-таки не в ответе за это, – заметила Франсуаза.

– Но все всегда падает на меня, – сказала Элизабет. Ее губы снова дрогнули. – Потому что я сильная женщина. Он не представляет себе, что сильная женщина может страдать так же, как любая другая, – произнесла она с выражением страстной скорби.

Она разразилась рыданиями.

– Бедная Элизабет! – вымолвила Франсуаза, схватив ее за руку.

В слезах лицо Элизабет обретало что-то детское.

– Это глупо, – сказала она, промокая глаза. – Так не может продолжаться, между нами всегда Сюзанна.

– Чего же ты хочешь, – спросила Франсуаза, – чтобы он развелся?

– Он никогда не разведется. – Элизабет снова заплакала с какой-то яростью. – Да любит ли он меня? А я, я даже не знаю, люблю ли я его. – Она растерянно взглянула на Франсуазу. – Вот уже два года я борюсь за эту любовь, я из сил выбиваюсь в этой борьбе, я пожертвовала всем и даже не знаю, любим ли мы друг друга.

– Конечно, ты его любишь, – трусливо сказала Франсуаза. – Сейчас ты на него сердишься, поэтому ничего не чувствуешь, но это ничего не значит. – Любой ценой надо было разубедить Элизабет; это будет ужасно, то, что она обнаружит, если однажды постарается до конца быть искренней; она и сама должна была этого бояться, ее порывы подозрения всегда вовремя останавливались.

– Я уже не знаю, – молвила Элизабет.

Франсуаза крепче сжала ее руку, она действительно была взволнована.

– Клод слабый, вот и все, но он тысячу раз доказывал, что дорожит тобой. – Она подняла голову; Ксавьер стояла у стола, наблюдая сцену со странной улыбкой.

– Присаживайтесь, – смущенно сказала Франсуаза.

– Нет, я снова пойду танцевать, – отвечала Ксавьер; лицо ее отражало презрение и чуть ли не злобу. Такое недоброжелательное суждение неприятно поразило Франсуазу.

Элизабет выпрямилась, напудрила лицо.

– Нужно терпение, – сказала она. Голос ее окреп. – Это вопрос влияния. Я всегда вела слишком откровенную игру с Клодом и не оказываю на него давление.

– Ты когда-нибудь говорила ему ясно, что не можешь выносить такую ситуацию?

– Нет, – отвечала Элизабет. – Надо подождать. – Она снова приняла свой привычный суровый, искушенный вид.

Любила ли она Клода? Она бросилась ему на шею лишь для того, чтобы тоже приобщиться к великой любви; поклонение, с которым она к нему относилась, – тоже была манера защищаться от Пьера. Однако из-за него она испытывала такие страдания, с которыми ни Франсуаза, ни Пьер ничего не могли поделать.