Гости из прошлого - [22]

Ио устал. Он был злой и замерзший, потому что окно в машине было открыто, и холодный осенний ветер с мелким дождем сек лицо. И потому что этот уровень безумного города, поднявшегося высоко от земли, был очередным безликим уровнем. Безликим Ио называл отсутствие домов на улице отраженного мира. Их просто не было. Перед Ио была дорога, мельтешил трамвайчик, фонари, тротуары и… множество вещей, — столов, кроватей, какие-то картины, одежда, и экраны… Много экранов, поющих, говорящих, с новостями, с телефонной связью… Люди здесь ничего не вспоминали, не мечтали, они приходили уставшие, смотрели телевизор, ели, спали, уходили на работу… Они не стали хуже или равнодушнее, они… не любили этот город, они не радовались начинающемуся дню, не напевали себе под нос, когда шли на работу, не выбегали на балкон, чтобы подставить лицо крупным каплям дождя… Они проживали безрадостные, унылые дни, и не было вокруг них ничего, за что цепляется человек, вспоминая свою жизнь.

Черная линза тихо неслась по замерзшей пустынной улице. Ио с напряжением всматривался в предметы, уныло отпечатанные в ночной мгле. Ему, привыкшему относиться ко всему происходящему с большой долей равнодушия, потому что уже давно ничто его не связывало с этим миром, становилось страшно. Его отрешенность от мира людей сейчас как пелена спала с глаз, и он ошарашено смотрел на этот могильник человеческих чувств и эмоций. Он забыл, что холод еще недавно раздражал его. Сейчас он просто искал хоть что-нибудь, что согрело бы его душу. И нашел…

Возле дороги, над мощеным тротуаром, на котором видны были все плиточки до единой, в воздухе, примерно на уровне второго этажа, видны были… Три окна… Стены… Двухкомнатная квартира. Лестница в подъезде вела на второй этаж. Дверь была закрыта. И почуяв запах горячих пирогов, услышав женский смех и страшно приятный звук хорошо знакомого уже ему музыкального инструмента, называемого гитарой, Ио растроганно сморкнулся. Здесь жили Люди.

4

Средиземное море давно уже слилось с Черным и Красным морями, избавившись от всех мелких своих островов, лишь большой остров Аравия радовал своих жителей своим наличием. Однако в центральной части острова по-прежнему была пустыня…

Эо устало вглядывался вдаль, отмечая про себя, что фантом все больше уклоняется на восток. Горячее дыхание пустыни вскоре дало о себе знать, и Эо порадовался, что это расстояние оказалось далеким от реального. Что могло привести Эю сюда? Или его ведут за амулетом? Или вообще ведут в западню? Этот вариант Ио тоже не исключал. Цирцеиане и древние люди всегда были готовы в любую минуту вцепиться друг другу в глотку. Это случалось несколько раз, но никогда ни к чему не приводило, кроме очередного молчаливого перемирия. "Самое страшное случится тогда…", говаривал иногда Ио, "… когда люди полностью покорятся цирцеианам, когда они захотят переловить нас по одиночке, как случалось уже не раз, и выселят…, не зная, что на этот раз мы на их стороне…"

Когда машина раскалилась как сковорода на углях, а кондиционер в машине почему-то решил стать вентилятором, нагнетающим обжигающий воздух извне, Эо, наконец, заметил, что фантом остановился… Его одинокий силуэт маячил впереди, на высоком гребне песчаного бархана.

Это место было печально известно в мире иллюзий. Оно называлось Могила Старого Дервиша. Жил в мире людей когда-то такой человек. Сильный настолько, что легко открыл для себя вход в мир призраков, как он назвал мир иллюзий, он принялся вытаскивать на свет самые мрачные и больные фантазии, какие ему только приходили в голову и встречались в этих местах. Решив, что ему все под силу, он занялся врачеванием, по незнанию смело используя открытый им мир для этого, чаще приносил вред, чем исцелял, да так однажды и остался здесь. Очень он любил принимать демонический облик, появляться демоном среди людей. Да только не знал, что мир иллюзий не имеет простых и понятных правил. И образ демона, запомнившийся испуганным людям острее, чем понятный и привычный — дервиша, лекаря, слился с его именем и так и застрял в этом изменчивом поле. А позвать, вернуть его было некому, потому что был он одинокий бродяга… И до сей поры здесь оживали с приходом сумерек демон, дервиш и лекарь. Их тени вытягивались из теней песчаных курганов. Бормоча каждый о своем, они обходили место, к которому были теперь навечно привязаны памятью людей и названием, ругались, и их голоса то доходили до тонкого режущего ухо визга, то тяжелым гулом плющили окрестности…, вызывая бессонницы и кошмары в ночи в мире людей. А если, кто оказывался из людей в долине, то редкий выбирался живым, — возврата отсюда не было…

Сейчас Эо, зависнув в небе чуть выше вершины бархана, разглядывал долину, лежавшую в кольце белых, раскаленных холмов. Песчаные струйки стекали вниз, песок срывался и курился над гребнем бархана, а четкий силуэт фантома, неподвижный, будто это конец пути, указанного им, виднелся совсем рядом.

"А солнце уже на закат…", отметил про себя Эо.

Долина была как долина, только остатки бывшей военной базы людей торчали как бельмо в глазу немного справа. Ее выбеленные жарким солнцем полуразрушенные стены, клочки разорванной колючей проволоки, коробки зданий без окон, производили жалкое впечатление.