Гости Голоадии - [3]

Эли запела высоким, чистым сопрано, а Хьюберт отбивал такт хвостом.

— Из тысячи запретных наслаждений ты наслажденье лучшее мое…

— Довольно! Хватит! — воскликнул Эбенезум и встал между профессором и драконом. — Как же вы не понимаете… Как вы…

И мой учитель, великий волшебник Эбенезум, упал на землю, содрогаясь от чиха.

Снаркс в ярости сорвал с себя капюшон:

— Это просто неслыханно! Знавал я болтливых людей и демонов, но у этого субъекта легкие слона и глотка попугая! Я уже не говорю о его дурном вкусе! Как можно так одеваться?

Юная волшебница Нори тронула меня за плечо. Сердце мое учащенно забилось.

— Вунтвор, — произнесла она голосом, который мог стать самым мелодичным на Вуштинских подмостках. — Надо что-то делать!

— Это работа для демона! — отозвался Снаркс, засучив рукава и обнажая свои тонкие зеленые руки. — Надо оттащить волшебника подальше отсюда.

Я кратко, как мог, объяснил Снарксу, почему эта идея кажется мне неудачной. Несколько недель назад в Западных Королевствах, где практиковал мой учитель, он случайно вызвал особо злобного демона по имени Гакс Унфуфаду. Эбенезуму удалось отправить мерзкое отродье обратно в Голоа-дию, но волшебник дорого заплатил за свою победу. С тех пор, как только к нему приближалось нечто волшебное или демоническое, он начинал неудержимо чихать. Теперешний приступ был вызван близостью дракона. Если на помощь учителю придет другое, не менее волшебное, чем Хьюберт, существо, вряд ли это поможет больному.

Снаркс опустил засученные рукава:

— Никому не нужна помощь демона. Вот так всегда! Почему, как вы думаете, меня турнули из Голоадии?

Я знал ответ на этот вопрос, но мне было не до разговоров сейчас, когда учитель так страдал. Я обратился за помощью к Хендрику. Мы с рыцарем вдвоем оттащили Эбенезума на безопасное расстояние. Снорфозио и Хьюберт стояли пристыженные, вполне осознавая свою вину в том, что произошло с учителем. Но пора было, наконец, докопаться до истины. А так как учитель временно выбыл из строя, то заняться этим пришлось мне.

— Да уж, — начал я. — Так что все-таки произошло с Вуштой?

— Физически или метафорически? — спросил Снорфозио. — Нечетко поставленные вопросы — узкое место современной цивилизации. Сколь многих войн можно было бы избежать, научись мы…

— Да уж! — Я возвысил голос. Опасаясь, что если профессор будет продолжать в том же духе, мне не удастся сохранять спокойствие, я выразительно посмотрел на Хендрика. Рыцарь вынул из мешка Дубину Головолом.

— Куда делась Вушта? — сформулировал я свой вопрос иначе.

Снорфозио с тревогой посмотрел на дубинку:

— Послушайте, вы ведь не собираетесь пустить в ход это…

— Проклятие! — внушительно произнес Хендрик и ударил дубинкой оземь. Земля содрогнулась.

— О! — торопливо проговорил Снорфозио. — Вушта провалилась.

— Проклятие! Провалилась?

— Ну да, провалилась! Под землю. — Профессор понизил голос до шепота. — Боюсь, что ее похитили силы Голоадии.

Снаркс сдавленно крикнул «ура!». Все неприязненно покосились на него.

— Простите, — пристыжено извинился демон. — Это я по привычке.

— Ах, Вунти! — Эли бросилась ко мне. — Какой ты дипломат!

Я стоял и глупо улыбался. Эли была привлекательная девушка, профессиональная актриса, звезда Вушты, привыкшая к восхищению и поклонению. Давно, в те времена, когда я только-только поступил в ученики к Эбенезуму, у нас с Эли был полудетский невинный роман. Даже сейчас, глядя в ее наивные голубые глаза, я иногда…

— Вунтвор! — напомнила о себе Нори. — Мы должны выработать план. Что будем делать?

— Вот именно, Вунти! — не унималась Эли. — Ты привел нас сюда. Что дальше?

Я откашлялся. Девушки наступали на меня с двух сторон, и обе подошли уже слишком близко. Нори иногда раздражали уменьшительно-ласкательные прозвища, которыми награждала меня Эли, ее манера к месту и не к месту вспоминать о нашем прошлом и смотреть на меня как на собственность. Я много раз объяснял своей возлюбленной, что все, что было у нас с Эли, произошло до моего знакомства с ней. Ну, почти все. Разве я виноват, что Эли так привлекательна и так активна? Нори считала, что виноват.

Нори ущипнула меня за предплечье слишком чувствительно, чтобы это можно было счесть невинной лаской. Я понимал, что моя юная волшебница очень впечатлительна. Я также понимал, что

моя истинная любовь — именно она. В отличие от юношеского увлечения Эли, с Нори меня связывало зрелое чувство. За те недели, что мы провели в путешествии, я возмужал, поумнел и набрался опыта.

— Проклятие! — сказал Хендрик. — Так что делать будем?

Признаться, я понятия не имел и, стараясь выиграть время, протянул:

— Да-а уж…

Сзади послышался звук, напоминающий орлиный клекот. Я мгновенно обернулся и поднял свой верный дубовый посох. Оказалось, это Эбенезум мощно сморкается в полу своей мантии.

— Да уж, — заметил волшебник, глядя на сбитого с толку Снорфозио. — Итак, если я правильно вас понял, Вуштой завладела Голоадия?

Престарелый профессор быстро закивал:

— Это мое предположение. Конечно, у меня недостаточно оснований для построения теории. Вполне вероятно, что мои страхи беспочвенны. Может быть, с моим родным городом произошло что-то не столь ужасное. Из того, что мне известно, можно сделать и другие выводы, потому что… — Снорфозио перешел на шепот, — кое-чего еще не случилось. А именно это событие положило бы конец всем сомнениям, и если его не случится, то я прослыву пессимистом из пессимистов. Но пока этого не произошло, еще есть надежда, что Вушту можно спасти, что всех ее обитателей не постигнет проклятие, вся страшная глубина которого непостижима для человеческого сознания. Если эта последняя катастрофа нас минует, остается шанс помочь великому городу, полному ученых, запретных наслаждений, и просто мирных жителей. Но если это произойдет… — Снорфозио смолк, давая понять, что событие слишком ужасно, чтобы говорить о нем вслух. Воцарившееся молчание нарушила какая-то возня у нас под ногами. Голоадия не раз устраивала землетрясения. Я поискал глазами, за что бы уцепиться, но вокруг ничего, кроме песчаных дюн, не было. Землетрясение кончилось прежде, чем я успел упасть. Зато из-за дюн раздался вой, напоминающий рев вулкана. Казалось, земная утроба поглотила что-то огромное и была не в силах переварить это. Снорфозио упал на песок. Его била крупная дрожь.