Гость - [13]

Второй раз за последние семьдесят с лишним лет они были публично распяты и облиты потоками самой отвратительной грязи. Автор статьи, бесспорно, превзошла большевистских пропагандистов. Вниманию аудитории были предложены подробности частной жизни, подлинные мотивы поступков, высказывания о самых близких людях, о своей стране и ее народе, знаменитых политических деятелей России начала века, включая членов царской семьи и павших в пламени гражданской войны генералов. Эффект был потрясающим – одной только газетной публикацией в общественном сознании были низвергнуты с пьедестала совсем недавно и с таким трудом возвращенные туда нравственные ценности и образы людей, их воплотивших. «Неужто большевики были и впрямь спасителями России и есть ли в этой стране вообще что-либо не запятнанное людскими пороками и страстями?» – пронизанный отчаяньем вопрос автора повис в воздухе и… вызвал жесточайшую дискуссию. Никто не сомневался в подлинности источника – письма одного из самых известных белогвардейских генералов не были подделкой – это сразу подтвердила независимая экспертиза, но его историческая объективность, да и личная порядочность, то есть, по существу, честь русского офицера, были поставлены под сомнение. Нашлись свидетельства о весьма неблаговидных поступках генерала после эмиграции – всплыла на свет история с пропажей денег из кассы офицерской взаимопомощи, вспомнились его контакты с немцами в оккупированном Париже, странное самоубийство единственной дочери, нашелся психиатр, подтвердивший, что последние годы жизни генерал страдал серьезным расстройством рассудка – все это расползалось по газетным страницам вперемежку с возмущенными письмами историков и публицистов, а также живущих в России и за рубежом представителей русской аристократии и дворянства. Скандал бушевал долго, но для нее это уже не имело значения. Когда спустя несколько дней после публикации газета попала в руки бабушки, ее разбил паралич… Она прожила еще несколько дней, но не могла двигаться и говорить, только глаза жили на мертвом лице и в них билось такое страдание, что окружающие избегали встречаться с ней взглядами.

Поминки были скупыми и недолгими. Когда разошлись последние родственники и она машинально начала собирать со стола грязную посуду, мать, не сказавшая ей за это время ни одного слова, произнесла тихо и как-то бесцветно, словно прошелестела: «Возьми в доме все, что считаешь нужным, и, пожалуйста, уходи. Я не хочу больше тебя видеть. Живи как сможешь».

Петр больше не появился никогда. Он взял академический отпуск и уехал в Среднюю Азию, подрядившись снимать фильм о каких-то древних захоронениях для некой то ли японской, то ли французской телекомпании.

Спустя недели две после всех описанных событий, когда немного затихли газетные и прочие страсти, она позвонила автору ставшей знаменитой статьи и попросила о встрече. Она представилась, и та, поколебавшись, согласилась, предупредив сразу, что все претензии юридического характера следует адресовать ее адвокату.

Собираясь в редакцию, она спросила себя: зачем нужен этот разговор, все ведь было абсолютно ясно. Но, очевидно, оставалась все-таки какая-то не проставленная точка над и, которая могла занять свое место лишь после беседы с этой женщиной, так она чувствовала и действовать решила сообразно чувствам. Разговор не заладился поначалу, дама оказалась действительно высокомерной, а может, просто вела себя настороженно, что вполне можно было понять.

– У меня нет к вам юридических претензий, да и никаких других тоже.

– Тогда что же?

– Только одно: как письма попали к вам?

Журналистка молчала, не без любопытства разглядывая собеседницу, и, похоже, не торопилась с ответом, если вообще собиралась отвечать.

– То есть я знаю, откуда они к вам попали – их принес Петр Лазаревич, студент журфака, – она запнулась, произнося имя, и почувствовала, как предательский спазм перехватывает горло, но сумела справиться с этим довольно быстро – пауза не была долгой, – но я хочу знать, что было до этого, понимаете?

– Нет, совершенно не понимаю. Что значит – до этого?

– Ну, он же пришел к вам под каким-то предлогом?

– Он пришел ко мне по вашей просьбе.

– Что вы сказали? – Она готова была услышать любой ответ, кроме этого. Вопрос, конечно, прозвучал глупо и жалко, но хозяйка кабинета неожиданно смягчилась.

– Хотите кофе? И можете, кстати, курить.

Пауза пошла ей на пользу, пока секретарь готовила кофе и расставляла на столе посуду, а журналистка, извинившись, отвечала на телефонный звонок, она успела покурить и собраться с силами, мысли же по-прежнему были в разброде и шатании.

– Простите меня, Пит сказал вам, что я попросила его прийти и… – Она замешкалась, подбирая слова, но собеседница пришла ей на помощь.

– И предложить мне купить письма вашего деда, вернее, брата вашей бабушки. Кстати, давно она умерла?

– Недавно. Две недели назад.

– То есть, получается, после публикации? – Макияж журналистки был наложен тонко и умело, но и он не смог скрыть проступившей бледности, кровь просто отхлынула от ее лица. – То есть ее это убило?

Она только кивнула в ответ, говорить сейчас было бы очень трудно, слезы уже катились из глаз, срываясь в чашку с ароматным кофе.