Госпожа замка Меллин - [6]

Она распахнула передо мной дверь, и я вошла как бы в другой мир. Куда девалась элегантная старина? Эта комната была совершенно современна и полностью подтверждала мои впечатления от миссис Полгрей. На спинках стульев – белые салфеточки, в углу комнаты на этажерке – чего только нет: вся заставлена безделушками, среди которых и хрустальный башмачок, и золотой поросенок, и кружка с надписью «Привет из Уэстона». Комната так забита мебелью, что непонятно, как в ней можно передвигаться. Даже на каминной полке дрезденская пастушка, кажется, борется за место с мраморными ангелами. Чинно тикают часы из позолоченной бронзы, и повсюду стулья, кресла, маленькие столики. Едва увидев эту комнату, я поняла, что миссис Полгрей – женщина твердых убеждений, испытывающая большое уважение к порядку и справедливости, но точное им определение знает только она сама. И все же эта комната производила успокаивающее впечатление нормальности, как и ее хозяйка.

Она взглянула на большой стол и, раздраженно хмыкнув, дернула шнурок звонка. Через несколько минут в комнате появилась черноволосая девушка с бойкими глазами. Она внесла поднос, на котором стояли серебряный чайник, спиртовка, чашки, блюдца, молочник и сахарница.

– Давно пора, – сказала миссис Полгрей. – Поставь все сюда, Дейзи.

Дейзи взглянула на меня и даже как будто подмигнула, но мне не хотелось обижать миссис Полгрей, и я притворилась, что ничего не заметила. В этот момент миссис Полгрей добавила:

– Это Дейзи, мисс. Если вам что-то понадобится, вы можете сказать об этом ей.

– Спасибо, миссис Полгрей, спасибо, Дейзи.

Они, казалось, обе были удивлены моими словами.

Дейзи сделала довольно неуклюжий книксен, как бы против воли, и вышла.

– В наши дни… – пробормотала миссис Полгрей и зажгла спиртовку. Потом она отперла буфет и достала жестянку с чаем. – Ужин подается в восемь, – продолжала она, – его принесут в вашу комнату. Но я подумала, что вам следует немного перекусить. А когда вы распакуете вещи, я познакомлю вас с мисс Элвиной.

– А что она обычно делает в это время дня?

Миссис Полгрей нахмурилась.

– Ходит где-то сама по себе. Она так часто делает. Хозяину это не нравится. Поэтому ему и хотелось скорее найти гувернантку, понимаете.

Я начала понимать. Теперь я была уверена, что Элвина будет трудным ребенком. Миссис Полгрей отмерила чай, как будто это был золотой песок, и налила в чайник кипятку.

– Многое зависит от того, понравитесь ли вы ей, – продолжала миссис Полгрей. – Она непредсказуема. Кто-то ей нравится, а кто-то нет. Вот миссис Дженсен ей очень нравилась. Жаль, что у той оказались дурные привычки.

Миссис Полгрей печально покачала головой, помешала чай и, закутав чайник, спросила:

– Сливки? Сахар?

– Да, пожалуйста, – ответила я.

– Я всегда говорю, что лучше хорошей чашки чая ничего нет, – заметила она, как бы желая меня утешить.

К чаю миссис Полгрей подала печенье, достав его из специальной коробки, которую тоже держала под замком в буфете. За чаем я выяснила, что хозяина – Коннана Тре-Меллина – дома не было.

– У него есть еще одно поместье дальше к западу, – объяснила мне миссис Полгрей, – недалеко от Пензанса. – Теперь, у себя в комнате, она чувствовала себя свободнее, и ее акцент стал более заметен.

– Он туда временами ездит, чтобы проверить, как идут дела. Оно ему от жены осталось. Она была из Пенделтонов, из пейзанских Пенделтонов то есть.

– А когда он вернется? – спросила я.

Она изумленно взглянула на меня, и по ее ставшему вдруг надменным тону я поняла, что спросила что-то неподобающее.

– Когда сочтет нужным.

Было ясно: чтобы сохранить ее хорошее расположение, мне нужно строго придерживаться правил приличия, а для гувернантки задавать вопросы о хозяине дома неприлично. Сама миссис Полгрей могла о нем говорить: ведь она занимала особое положение в доме. Мне же надо было как можно скорее приспособиться к своему новому положению.

После чая она отвела меня наверх. У меня оказалась большая комната с высокими окнами и широкими подоконниками, обтянутыми мягкой тканью. Из окон открывался красивый вид на лужайку перед домом, пальмы и дорогу, ведущую к парадному входу. Большая кровать с пологом того же стиля, что и остальная мебель, казалась маленькой в такой огромной комнате. На отполированном до блеска полу лежали ковры. Ступать на них было крайне опасно, так как они могли тут же выскользнуть из-под ног, и я подумала, что страсть миссис Полгрей к полированным поверхностям не такое уж великое благо. Еще в комнате были высокий комод и гардероб, а, повернувшись, я обнаружила еще одну дверь. Заметив это, миссис Полгрей пояснила:

– Эта дверь ведет в классную комнату. А за ней – комната миссис Элвины.

– Значит между нами – классная комната.

Миссис Полгрей кивнула. В углу комнаты за ширмой я обнаружила сидячую ванну.

– Если вы захотите умыться с дороги, – сказала миссис Полгрей, – позвоните, и Дейзи или Китти принесут горячей воды.

– Спасибо, – ответила я и, взглянув на камин и представив, как весело в нем будет играть огонь зимними вечерами, добавила:

– Я уверена, что мне здесь будет очень удобно.

– Да, это хорошая комната. Она никогда раньше не использовалась для гувернанток. Прежде их помещали в комнате по ту сторону спальни миссис Элвины. Это мисс Селестина предложила такой вариант, и, должна сказать, что эта комната намного приятнее. – Значит, я должна поблагодарить за прекрасную комнату мисс Селестину. – Она очень приятная молодая леди. И хорошо относится к мисс Элвине. – Миссис Полгрей многозначительно покачала головой, как будто хотела сказать, что хозяин только год как овдовел и, вероятно, захочет жениться снова. Кто тогда будет ему лучшей женой, чем соседка, да еще такая, которая любит мисс Элвину? Возможно, они просто выжидают, когда пройдет положенный для траура срок.