Госпожа Сумасбродка - [12]

Потом несколько человек с работы Вадима приехали на девятины, посидели за рюмкой, поговорили в основном о своих же делах, оставили в конверте деньги, которые собрали среди сослуживцев, еще раз помянули и тихо разошлись.

И вот потянулись тягостные дни. Никто не звонил, не интересовался, что у нее и как, а из разговоров на поминках она поняла, что по факту самоубийства Вадима расследование будет скорее всего прекращено, ибо оснований для применения статьи 110 Уголовного кодекса нет. Никто не угрожал Вадиму, не доводил до самоубийства, выходит, нет и преступления.

И тут появилось новое лицо – Евгений Сергеевич Осетров.

Нина действительно не помнила такого человека. Нет, может, он и присутствовал на похоронах – много все-таки собралось народа. Но этот человек утверждает, что ничего не знал, значит, получалось, не был. И теперь хотел зачем-то встретиться. А вдруг, подумала она, этот Осетров хоть что-то знает, и согласилась поговорить с ним…

А Евгений мчался к себе домой.

Ну как же он мог забыть-то! Как раз незадолго до командировки они с Вадимом обсуждали новую проблему, неожиданно возникшую в деле «Норда». Но касалась она не самой авиакомпании, а ее незримого, так сказать, хозяина – господина Деревицкого, интересы которого вдруг обнаружились на предприятиях лесной промышленности Вятской губернии, в которой вскоре должны были состояться губернаторские выборы. И многие средства массовой информации, принадлежавшие холдингу господина Деревицкого, уже активно включились в разворачивающуюся битву с применением всех самых отъявленных форм черного пиара. Сражаться было за что, и Деревицкий дал команду не стесняться.

А там и не стеснялись. Вплоть до того, что кандидатуру, выдвигаемую олигархом, по некоторым сведениям, стали все активнее поддерживать сотрудники местного УФСБ. Запахло такой коррупцией, что руководство ФСБ поручило Департаменту экономической безопасности, его аналитикам и оперативникам, провести по ряду фактов оперативную проверку. С этим заданием, собственно, и должен был отбыть туда Вадим Рогожин.

И случилось так, что в тот вечер они снова засиделись вдвоем, а когда, усталые, покинули наконец здание, как-то не сговариваясь, но дружно пошли в сторону все того же вечернего кафе.

Заказали, помимо всякой травы, по хорошему бифштексу с кровью и по сто пятьдесят коньяку. Дороговато, конечно, но Вадим заметил походя, что он при деньгах. Женя не любил застольной зависимости и потому счет разделили поровну – по-немецки.

Как водится, перекинулись своими соображениями о женщинах, в смысле о Татьяне с Аленой, о том, что встречи в последнее время стали редкими. Женя тоже посетовал, что придется убыть на целых полмесяца. Вадим в тот вечер почему-то больше интересовался, как у Жени складывается с Аленой. Да как? А никак, от случая к случаю. Друг другу не в тягость, и это, пожалуй, самое главное. Алена Осетрову вообще казалась более серьезной женщиной, чем та же Татьяна, не говоря уже об Ирке – заводной, всегда веселой, даже иной раз безрассудной. Вот уж кто действительно живет в свое удовольствие! А Таня – что говорить, суперсексуальная особа! Вадим, смеясь, кивал; уж он-то знал, но, пользуясь любой паузой, снова возвращался к Алене, словно именно она и была предметом его постоянных размышлений.

Женя уж подумал: может, ревнует? Или сожалеет, что в свое время уступил эту чуточку холодную, словно себе на уме, красотку? А что, всякое бывает. И потом, Женя не мог утверждать с полной уверенностью, что так уж сильно привязался к Алене. Нет, он с удовольствием встречался с нею, она очень даже достойно вела себя в постели, в ее уютной двухкомнатной квартирке на Филях Женя всегда чувствовал себя прекрасно, раскованно. Но, пожалуй, самое главное – они не успевали надоедать друг другу: то он был занят или улетал в очередную командировку на день-другой, то у нее находились неотложные дела. Так что за достаточно, кстати, недолгое время знакомства все у них складывалось, по расхожему выражению, тип-топ.

Заметив в какой-то момент, что у Вадима, похоже, портится по какой-то причине настроение, Женя ушел от темы и предложил два варианта: либо заказать еще по стопарю, либо разбегаться.

Решили в высшей степени грамотно: дернуть и – разбежаться.

Но когда покидали кафе, Вадим, державший под мышкой черную папку на «молнии», немного помявшись, попросил Женю о небольшом одолжении. Он хотел, чтобы на время его командировки вот эта папочка с кое-какими документами, которые он не хотел оставлять на службе, полежала у Жени дома. Это буквально на несколько дней. Но у Жени дом не пустует, там всегда мать находится, а вот Вадим на свое жилье рассчитывать не может. Еще залезет какой-нибудь хмырь, нынче ведь квартирные кражи стали обычным явлением. А материалы – нет, совсем не секретные, они скорее личного характера, вот поэтому он и не хотел бы оставлять их в свое отсутствие на службе.

Какой разговор? Женя взял папку и, открыв дверцу своей «Нивы», кинул ее на сиденье рядом с водительским.

Вадим проследил взглядом за этим жестом – Жене показалось, что он хотел что-то добавить, но промолчал и протянул руку, прощаясь. Он шел к метро, значит, в противоположную сторону. И не попросил товарища подвезти его. Да тут и ходьбы-то минуты три, не больше.