Господин посол - [66]

Он велел вызвать Угарте и, когда генерал вошел в кабинет, запер дверь на ключ и дал ему письмо Хувентино Карреры. Габриэля раздражала медлительность Угарте, тщетно он пытался прочесть хоть что-нибудь на этом круглом бронзовом лице, лице сфинкса. Глаза? Глаза Угарте напоминал глаза змеи, наблюдавшей за цыпленком. Через несколько минут, показавшихся Габриэлю Элиодоро бесконечностью, военный атташе сложил письмо президента и молча возвратил его послу.

— Ну, что ты скажешь?

— Скажу, что дела обстоят неважно.

— Да, но мы должны выйти из этого опасного положения, как выходили раньше даже из более опасных. Мы не можем отдать власть шайке Альенде и тем более левой сволочи.

— Ты и в самом деле считаешь, что у этого старикашки, которого Альенде прочит в кандидаты, есть шансы победить на выборах? А если он и победит, неужели он сможет управлять без поддержки Карреры, на стороне которого армия?

— Разумеется, нет. Это меня немного успокаивает, но совсем немного. Единственным выходом был бы государственный переворот. Честное слово, я с удовольствием сел бы завтра в самолет, летящий в Серро-Эрмосо, чтобы встряхнуть как следует совет министров и конгресс. Неужели они не образумятся? Но ты знаешь, я не могу оставить переговоры о займе… Мне уже назначен прием в госдепартаменте, хотя теперь, наверно, гринго будут водить нас за нос…

Угарте разразился своим беззвучным смехом, о котором можно было догадаться лишь по тому, как тряслись его плечи.

— Кажется, мы сумеем помочь президенту именно здесь, в Вашингтоне. — Угарте вытащил из кармана бумагу и передал ее Габриэлю. — Сегодня я получил это сообщение. Совершенно секретное, как видишь.

Бумага была со штампом военного министерства. Габриэль прочел:

«У нас есть все основания полагать, что д-р Леонардо Грис является центральной фигурой среди вашингтонских заговорщиков, замышляющих вторжение в Сакраменто и восстание федеральных войск, а также крестьян на всей территории нашего государства. Необходимо срочно узнать не только о подрывных планах этого движения, но и о лицах, которые по заданию заговорщиков будут организовывать саботаж и террористические акты в Сакраменто и выступят с оружием в руках по первому сигналу. Для этой цели лучше всего было бы проникнуть в квартиру Гриса и просмотреть все его бумаги. Поскольку это невозможно сделать законным путем, придется прибегнуть к незаконному. Однако следует соблюдать максимальную осторожность, дабы избежать осложнений с американскими властями».

Габриэль Элиодоро поспешил вернуть бумагу, будто она жгла ему пальцы. Посол догадался о планах, которые вынашивал военный атташе.

— Учти, я не видел этого документа, понятно? Ты подчинен военному министерству, а не мне. Делай что хочешь, но прошу тебя об одном: не рассказывай мне ничего, ровным счетом ничего, что бы ни случилось.

— Значит, ты даешь мне карт-бланш?

— Но не за своей подписью. Я умываю руки. Умываю как следует, с мылом. Я не хочу пачкать их в крови. Я знаю, что ты задумал… и не хочу отвечать за насилия.

Военный атташе улыбнулся.

— А кто говорит о насилии?

— Учти, американская полиция отлично работает…

— Но и она допускает промахи.

Прежде чем выйти из кабинета, Угарте сказал:

— Хочу предупредить тебя об одном: если положение действительно ухудшится, я уеду в Швейцарию, где добиться моей выдачи будет невозможно. Я слишком стар и тюрьмы не перенесу. Ты сам знаешь, в случае победы оппозиции за мою голову будет назначена премия. А может, просто поставят к стенке.

Оставшись один, Габриэль Элиодоро какое-то время боролся с собой, едва сдерживая злость. Потом взглянул на портрет дона Альфонсо и, будто старый посол мог его слышать, разразился ругательствами.

— Трус! Неблагодарный эгоист! Рогоносец! Собрался бежать в Швейцарию со своей коровой, которая обманывает его с моим шофером, в моем «мерседесе»!

Ему вдруг захотелось облегчить душу, поговорить с умным, порядочным человеком. Но с кем? Молина — холодный педант. Мисс Огилви — иностранка. Титито — лукавый хитрец. Виванко? Даже думать противно об этом слизняке. Пожалуй, Пабло подошел бы. «Но он сторонится меня, — подумал Габриэль. — Несмотря на все мои старания понравиться этому мальчику». К тому же Пабло друг Гриса! И именно вмешательство Ортеги-и-Мурата спасло Гриса от ареста и смерти в ту памятную ночь.

Остается одно: позвонить Росалии и назначить ей свидание, заехать за ней, прогуляться по парку…

Он взял телефонную трубку и тут же услышал голос Огилвиты.

— Да, господин посол.

— Соедините меня с тем номером.

20

Пабло снова посетил д-ра Гриса в его квартире на улице Q. Пожалуй, во всем Вашингтоне не было больше места, где бы он чувствовал себя так свободно, как в этой гостиной, которую его друг обставил по своему вкусу: в американском колониальном стиле и примитивном — английском. Вещи Грис приобретал постепенно на «воровских рынках» в отдаленных предместьях столицы либо на аукционах в Джорджтауне. Он подбирал ковры, мебель, лампы, картины с любовью, словно друзей. Наверное, поэтому из его комнат не хотелось уходить и казалось, будто каждая вещь тут носит на себе таинственный отпечаток минувших времен, чьих-то мечтаний и привычек. На выцветших обоях, где заставленные книгами полки оставляли свободное пространство, висели репродукции гравюр Гойи, преимущественно из серий «Капричос» и «Бедствия войны». А виолончель в черном футляре, стоявшая в углу гостиной, представлялась чуть ли не живым существом.