Господин посол - [51]

— Мистер Ортега…

— Пожалуйста, зовите меня Пабло.

— Хорошо. Но вы странный человек. Когда я увидела вас впервые, вы мне показались другим: скромным, уравновешенным. Как бы это сказать? Пожалуй, мягким. В общем, человеком, на которого я могла бы положиться. А теперь я вижу, что вы такой же, как все.

— Гленда, — после паузы начал Пабло, — откровенно говоря, с тех пор, как вы вошли сюда, я играю роль сильного мужчины, укротителя. Но я совсем не такой, поверьте…

— Почему же вы выдаёте себя за того, кем на самом деле не являетесь?

— Не знаю. Возможно, потому что вы пробуждаете во мне какие-то дремлющие инстинкты, — Пабло улыбнулся, — или потому, что в глубине души… Словом, не знаю, видимо я хотел бы быть тем, кого я играю. Однако никаких задатков для этого у меня нет! Будемте друзьями, это самое главное.

— Признаюсь, я в растерянности и жалею, что пришла. А пришла я только из-за вас. — Помолчав, Гленда спросила: — Почему бы вам не заняться другими гостями? Неужели вас так заинтересовала моя скромная персона?

— Вам неприятно, что мужчина заинтересовался вами?

— Неприятно, потому что это всегда кончается плохо.

— Вы пессимистка, Гленда. Но, прошу вас, съешьте что-нибудь и выпейте вина.

Гленда бросила нерешительный взгляд на тарелку и, поколебавшись, поставила её обратно.

15

Впрочем, через несколько минут, немного успокоившись, она всё же проглотила два кусочка индейки и половину пирожка, начинка которого показалась ей слишком острой. По настоянию Пабло выпила также глоток шампанского, со страхом думая о том, как это скажется назавтра.

Ортега между тем осушил третий бокал и собирался с духом сказать Гленде прямо, что он думает о её диссертации.

— Я жду откровенной критики. — Гленда скрестила руки, из предосторожности надавив на желудок, хотя ни боли, ни тошноты пока не было.

— Хорошо. — Пабло и сам не знал, почему ему доставляет удовольствие нападать на девушку. — Ваша диссертация абсолютно лишена исторической перспективы и изобилует неточностями.

Лицо Гленды напряглось, на лбу появились морщины, она будто каждой порой впитывала слова Пабло.

— Неточностями? Какими?

— Начать с того, что вы пользовались недостоверными источниками.

— Но основную информацию я получила в вашем посольстве!

— Именно поэтому я и считаю её недостоверной.

— Вы пьяны.

— Может быть, и тем не менее то, что я сейчас сказал, правда…

Гленда пристально изучала рисунок ковра.

— Конечно, в вашей диссертации есть и неоспоримые факты, — продолжал Пабло. — Сакраменто и в самом деле было открыто в 1525 году испанским капитаном Леандро Гарсиа Эскалой, находившимся на службе у завоевателя Франсиско Фернандо де Кордобы. Позднее Эскала основал Пуэрто Эсмеральду на северо-восточном побережье Сакраменто, и Серро-Эрмосо на центральном плато. Но легенда о золотистой пуме, якобы охранявшей вход в серебряные рудники, пожиравшей испанцев и щадившей туземцев, которым она будто бы лизала руки, не более правдоподобна, чем легенда о волчице, вскормившей Ромула и Рема.

— В книге, которую мне давал доктор Молина, говорится, что существование той пумы подтверждено документами колониальных времён, и что именно поэтому пума и поныне изображается на гербе Сакраменто.

— Поверьте мне — это миф.

Подперев голову, Гленда поставила локти на колени и взглянула на Пабло.

— Неужели невозможно спасти хотя бы часть из того, что я написала?

— Спасти надо вас.

— Ненавижу глупые шутки. Я говорю совершенно серьёзно. Диссертацию надо сдать в следующем месяце.

Пабло пожал плечами. Вино сделало его красноречивым; он словно парил в облаках. Общение с Глендой доставляло ему болезненное наслаждение, в котором было что-то садистское, хотя и не без примеси мазохизма.

— Та часть, где вы описываете освобождение Сакраменто от испанского ига, а также роль, которую наша страна играла в составе мексиканской империи Итурбиде и позднее в Центральноамериканской конфедерации, в общем правильна.

— Что же тогда вам представляется ошибочным?

— Всё остальное.

Гленда выпрямилась.

— Такой неопределённой критики я принять не могу. Укажите конкретные ошибки, процитируйте неправильные положения. Почему вы не принесли рукопись?

Во рту у неё был неприятный вкус от пряностей в начинке пирожка. Гленда открыла сумочку и положила в рот таблетку магнезии.

— Прежде всего, — сказал Пабло, закуривая вторую сигарету, — истинная история Сакраменто не так проста, как вы её изображаете, она намного интереснее и гуманнее той официальной версии, которую нам навязывают в учебниках.

— Я не понимаю, куда вы клоните…

— Как настоящая американка, которую с детства пичкают рассказами о бандитах и храбрых ковбоях, вы искали этих героев и этих бандитов и в истории моей страны. А дело совсем не так просто. Вы нарисовали картину крупными мазками, используя лишь несколько красок, и получился грубый плакат, лишённый оттенков.

Гленда растерянно покачала головой.

— Давайте говорить конкретнее. Права ли я в своей оценке дона Антонио Марии Чаморро? Разве он не был жестоким диктатором, правившим Сакраменто в течение четверти века?

Горячность девушки забавляла Пабло.

— В вашей работе дон Антонио Мария выглядит обыкновенным бандитом, грубым и невежественным. По крайней мере у меня сложилось такое впечатление.