Господин Китмир (Великая княгиня Мария Павловна) - [17]

Мария прощалась с отцом почти без надежды, что когда-нибудь увидит его.

Поезд на Оршу шел медленно, то и дело останавливался. Беглецы, у которых не было документов, умирали от страха на каждой внезапной остановке. Их единственной охранной грамотой была довольно крупная сумма, которую Сергей сунул проводнику. И тот ее честно отработал, ни разу под самыми неожиданными предлогами не пустив проверяющих в купе, где сидели трое беглецов.

Но вот они сошли на перрон, Сергей и Алек пошли за вещами, а к Марии, стоявшей в одиночестве, подошли два солдата и потребовали показать документы. От страха она онемела. Чудилось – под скуластой бледной маской солдатского лица скрывает свой оскаленный череп сама Смерть… На счастье, ее ангел-хранитель был где-то неподалеку (кстати, в этот день, 4 августа, были ее именины!), потому что Мария вдруг нашлась: документы-де у мужа, а когда он вернется, неведомо. Обошлось – солдаты почему-то поверили ей.

Они ехали в Оршу, надеясь на помощь человека, который иногда занимался переводом беженцев через границу. Однако тот наотрез отказался. Оставалось рассчитывать только на себя.

Около пограничного пункта яблоку негде было упасть. Наврав с три короба о каких-то родственниках, от которых они отстали, Мария и Сергей пробрались через толпу и приблизились к забору, означавшему вожделенную границу. Алек остался «в залог» на той стороне. Иначе остальных не пропустили бы через контрольный пункт. Если бы они не вернулись с документами, он был бы убит.

«Мы подошли ближе и заглянули внутрь. За забором спокойно прогуливались или стояли группами офицеры. Совсем недавно мы воевали с этими людьми, а теперь я была вынуждена просить у них защиты от своего народа.

Я достала мыло из кармана и, вскрыв его перочинным ножом, вытащила бумагу, удостоверяющую мою личность, – наш единственный документ! Я заметила, что один из офицеров, явно дежурный… так близко от нас, что я могла заговорить с ним. Однако мне потребовалось время, чтобы собраться с духом. Наконец, с трудом вспомнив забытый немецкий, я окликнула его:

– Пожалуйста, не могли бы вы подойти к забору? Мне нужно с вами поговорить.

Он остановился и… подошел к забору. Я заговорила смелее:

– Благодаря счастливому случаю нам удалось перейти большевистскую границу, но у нас нет ни документов, ни паспорта, ни разрешения на выезд, ни украинской визы. Если вы нас не впустите, нам придется вернуться к большевикам. Со мной мой муж и его брат; оба они гвардейские офицеры. Большевики начали преследовать офицеров, и мы не можем больше оставаться в России. Ради бога, позвольте нам войти.

Офицер подошел поближе и пристально осмотрел нас сквозь щели в заборе. Я сразу увидела, что он понял суть ситуации… Тогда, скатав в трубочку бумагу от шведского посольства, я протолкнула ее сквозь доски.

Он взял ее, прочитал и молча посмотрел мне в лицо.

Наши глаза встретились.

– Открыть ворота, – приказал он часовым. Сбежав от большевиков, мы оказались в стране, которой правили немцы, однако это все еще была Россия. О боже!..

Вскоре муж благополучно вернулся вместе с Алеком».

Они добрались до Киева, помылись и побывали в парикмахерской, а потом в кондитерской, где Мария, как школьница, съела двенадцать пирожных сразу. Алек решил остаться в Киеве, а Сергей с женой уехали в Одессу. Там они пережили страшное испытание: горели склады с боеприпасами, грохот взрывов стоял такой, что невозможно было разговаривать, земля дрожала под ногами. Пожар длился тридцать шесть часов. В тот день Мария узнала о том, что в Петрограде арестован ее отец.

А союзные войска уже готовились уходить из Одессы. Мария не могла и помыслить о том, чтобы еще раз пережить встречу с большевиками. Да и Петлюра, о военных успехах которого ходили легенды и который сражался со всеми иностранцами подряд, тоже казался не лучше… В это время пришло приглашение от румынской королевской семьи поделиться у них. Решено было уезжать через Бендеры и Бессарабию.

Итак, Россия осталась позади. Для великой княжны Марии Павловны начались годы изгнания.

Когда во дворец Котрочени явилась странная особа с облезлым чемоданом, в котором лежала пара перешитых платьев, носовые платки со споротыми императорскими вензелями, несколько побитых пузырьков и баночек вместо туалетных принадлежностей, румынская королева Мария отдала своей тезке-беженке собственные платья, чулки и белье (Сергей Путятин получил несколько костюмов от короля). Новейшие парижские туалеты, естественно, были изгнаннице не по карману. Кстати, в числе подаренных туалетов было коричневое вязаное платье от Шанель, восходящей звезды на небосклоне парижской моды. Мария припомнила, что бывала в шляпной лавочке Шанель на рю Камбон. Не та ли самая девушка?

Жизнь в Бухаресте была спокойной и счастливой, но именно здесь Мария получила одно из самых тяжелых известий в своей жизни: ее отец расстрелян большевиками. Вместе с ним погибли и трое других великих князей, ее дядей. Пришло также сообщение с подробностями гибели тети Эллы и Володи. Страшная российская реальность не оставляла в покое. Мария тревожилась за Дмитрия, за княгиню Ольгу Валерьяновну и ее дочерей, за семью мужа…