Господин изобретатель - [8]

Посидев немного на лавочке, я обошел дворик, который был примерно 30 на 40 метров, причем четверть занимал тот самый каретный сарай с тремя дощатыми воротами, двое из которых были открыты: из одного отсека была выкачена бричка, а из другого из-за деревянной загородки выглядывали две лошадиные головы темно-рыжего цвета, потом я узнал, что он называется каурым.

Бричка, конечно, была не «Мерседесом», но выглядела достойно – кожаные сиденья, откидной верх, рессоры. Вот что-то там с передней подвеской и выделывал Антип. Остановившись посмотреть, я поздоровался.

– И вам здравствовать, барин! – Антип вылез из-под средства передвижения и, похоже, не ожидал, что «барин», хотя и молодой, поздоровается первым. – Уж мы как все переживали за вас, когда узнали, что вы головой ударимшись.

Ага, значит, это я сам «ударимшись», будем придерживаться этой версии для прислуги. Я пошел по двору: дальше к сараю примыкала поленница дров под навесом; в конце двора росла большая береза, наверно, выросла сразу после пожара 1812 года, когда деревянное Замоскворечье выгорело дотла. Возле березы росли какие-то дикие цветочки: иван-чай, ромашки, еще какие-то неизвестные мне. Потом шел малинник, за ним – огуречник (как же без своих огурцов, тем более с дармовым навозом), а вдоль соседского забора были посажены кусты крыжовника и смородины. Опять-таки, купеческая традиция – пить чай с вареньем, и здесь ему, похоже, уделяли должное внимание. У крылечка – скамейка и небольшой газончик с цветником, огороженный низким штакетником. Вот и все посадки. Остальное пространство занимала площадка, где могли развернуться лошади после въезда во двор.

Вернувшись домой, Шурка опять попросился отдохнуть, но я настоял, чтобы на обед нас пригласили за стол, чтобы поесть по-человечески, и мой реципиент с этим согласился.

Так в режиме выздоровления прошло еще две недели. Я осмотрелся в доме. Обстановка была небогатая, но гарднеровский[5] сервиз и столовое серебро от Овчинникова[6] остались – Мария Владиславовна весьма дорожила ими как памятью о прошлых достойных временах, полных надежд на счастливое и богатое будущее. Часто и в конце девятнадцатого века в купеческих домах второй и даже первой гильдии были разномастные столовые приборы, купцы-бородачи званых обедов и приемов не давали. Позже возобладали привычки «безбородых» образованных купцов, тогда и появились преимущественно кузнецовские сервизы и столовое серебро. А вот мебель была разномастная – стулья одного мастера, бюро – другого, ближе к кухне были даже шкафы работы Антипа, видимо, хозяин дома не успел его обставить как следует.

Я поинтересовался у Саши домашней библиотекой, он ответил, что как таковой ее нет. Всякие статистические справочники и торговые каталоги вместе с отцовскими книгами были в отцовском кабинете – там сейчас хозяйничает Иван, у Марии Владиславовны – подборка сентиментальных немецких и французских романов, русских писателей она не читает, даже Тургенева и Толстого, считая их вредными и безнравственными (естественно, одни «Анна Каренина» с «Крейцеровой сонатой» чего стоят). У него в комнате есть кое-какие книги по юриспруденции, большей частью – университетские учебники. Газет и журналов, кроме «Биржевых ведомостей», в доме не выписывают, и они опять-таки в кабинете у Ивана.

– Шеф, у Циммеров большая библиотека, есть немецкие и русские книги и журналы, я могу попросить Лизу чего-нибудь почитать, а какие книги нужны и для чего?

– Для того, чтобы поправить наше материальное положение, проще говоря, разбогатеть. Без денег мы ничего добиться не сможем.

– А как мы можем это сделать? Ведь воздушные корабли еще не появились, есть только шары.

– Саша, я по специальности инженер по вычислительным машинам и занимался моделированием различных процессов с помощью высокопроизводительных счетных машин. Эти машины у нас управляют другими машинами и станками, самолетами и ракетами, обеспечивают связь людей друг с другом по всему миру. Они могут быть очень маленькими, как ладонь, но такой вычислитель может хранить десяток-два книг или несколько фильмов. У вас есть кинематограф – движущиеся картинки. Так вот в таком устройстве они цветные и со звуком, книги тоже могут быть озвучены диктором. Но главное, благодаря этому устройству один человек может говорить с другим хоть в Америке и одновременно видеть его изображение.

– И вы можете построить такую машину?

– Нет, Саша, не могу – нет деталей для нее, и они станут доступны только через сто лет. Но, используя принципы построения таких вычислительных устройств, я могу сделать машину на телеграфных электромагнитных реле. Она не сможет показывать картинки и говорить человеческим голосом, но выполнит сложные вычисления, которые сто человек будут делать неделю: она сделает быстрее и не ошибется. Такую машину можно будет использовать для сложных инженерных и статистических расчетов, а также в артиллерии для расчета полета снарядов и накрытия движущейся цели с первого залпа, или при стрельбе по целям, которые не видны из-за кривизны земного шара.

– А что нужно для такой машины?