Господин из завтра. Десант из будущего - [49]

Обед закончился два часа назад, мы пропустили его, пока лазили по стройке, и теперь помещение было абсолютно пусто. Худая, стервозного вида стряпуха машинально рыкнула на нас, когда мы заходили. Мол, обед давно закончен, жрать нечего, а если мы не успели – то сами виноваты, терпите до ужина. Но, разглядев входящих, хозяйка пищеблока вдруг стала приторно-вежливой. Усадила нас на, как она сказала, самые лучшие места. А на столе, словно по мановению волшебной палочки, тут же появилась белоснежная скатерть. Я молча кивнул Ереме и Саше на соседний столик, и они понятливо пересели. Нечего им предстоящий рассказ Афанасия слушать, рановато им… Хватит с них оговорки Горегляда про «наше время»… Впрочем, их столик тоже украсился скатертью.

А потом настал черед угощения. Глядя на то, как постепенно, по мере появления на столе новых блюд, расширяются от удивления глаза Афанасия, я дал зарок инициировать тщательную проверку этой столовой вообще и конкретной стряпухи в частности. Ибо если самый главный начальник поражен присутствием наваристого борща, соленых грибов, розового сала, запотевшего графинчика водки, то чем его и инженеров кормят в обычные дни? К счастью стряпухи, тут же выяснилось, что в столовой Горегляд не питается, потому как просто не успевает. Обычно он перехватывает чуть ли не на бегу пару булочек и стакан чая. Эх, надо приставить к Афанасию специального человека, чтобы следил за питанием, одеждой и жильем. А то Горегляд, энтузиаст хренов, уморит себя быстрее, чем построит комбинат.

Мы выпили по рюмочке, закусили салом с грибочками и стали торопливо хлебать горячий борщ. Только сейчас я почувствовал, как проголодался. Видимо, Горегляд тоже. Разговор пришлось отложить. Столовский сервис продолжал поражать чудесами – не успели мы доесть первое и налить по второй, как нам принесли тарелки с большими кусками жареного мяса и гарниром из вареной картошки. С этим блюдом мы расправились уже неспешно, первый голод был утолен. На десерт нам подали моченые яблоки, чай и вазочку с крупными кусками колотого сахара. Прихлебывая из стакана, Горегляд наконец-то начал рассказ.

– Видите ли, дорогой Александр Михалыч, я довольно бывалый дельтапланерист. Естественно, любитель.

– Постойте-ка, Афанасий Иваныч, но ведь дельтапланы появились только в семидесятых годах двадцатого века, а вам тогда уже было…

– Да, мне тогда уже больше шестидесяти лет было[56]. Я к пенсии готовился, считал, что жизнь закончена. Как сейчас помню: 1976 год – размеренное, даже несколько нудное существование главного инженера хорошо отлаженного предприятия. Я тогда уже вдовцом был, дети взрослые, отдельно живут. Вот и жил как маятник – на работу, с работы, газетку перед сном, а утром все снова. И вдруг старый приятель Петя Осинкин приносит журнал «Техника – молодежи» со статьей Михаила Гохберга, а там чертежи дельтаплана «Вымпел», описание полетов… Это было как взрыв – у меня снова появилась цель жизни.

И начали мы с Петей лазить по свалкам – подходящие материалы искать. Нам повезло набрести на целую кучу труб из дюралюминия Д-16 диаметром пятьдесят миллиметров и толщиной стенки один миллиметр, наверно, от какого-нибудь павильона, мы их тут же утащили и начали творить в моей двухкомнатной квартире свой первый рогалл.

– Рогалл? – переспросил я.

– Да, рогалл – так мы называли первые простейшие дельтапланы – по имени Френсиса Рогалло, изобретателя гибкого крыла. Петина жена – тоже уже пожилая, интеллигентная дама, только страдальчески вздыхала, когда мы строчили парус на ее новенькой швейной машинке. Постепенно дельтаплан приобрел близкие к схеме «Вымпела» очертания. И вот в августе 1977 года мы с Петей едем в Коктебель. А там… сборка аппарата и предвкушение полета… – Горегляд мечтательно закатил глаза. – Место сбора было у подножия горы, под памятником планеристам тридцатых годов – изумительной стелы с планером Антонова наверху, который вращался, как флюгер, и показывал всей округе, куда дует ветер. Эх… Наверно, мне здорово повезло, что начало обошлось без травм, хотя консольных труб и труб трапеции было поломано немало…

– Простите, Афанасий Иванович, а из чего вы обшивку делали? – Я грубо прервал воспоминания ветерана.

– Вы будете смеяться, но первую обшивку мы сделали из… зонтов! – огорошил меня Горегляд и хихикнул. – Я помню, как занятно это смотрелось при подлетах – крыло вспухало такими забавными шишками… И это никого не удивляло, что характерно! В начале начал очень многие использовали для парусов весьма экзотические материалы – вплоть до ткани из болоньевых плащей, накрахмаленных льняных простыней или палаточного брезента. Нет, ну потом, когда мы уже вошли в сообщество, нам подсказали, какую ткань лучше использовать и где ее взять.

– А сейчас какую ткань хотели использовать?

– Сейчас выбора вообще нет… – посмурнел Горегляд. – Хотел взять шелк. Для прочности – с двойным перекрытием. Тянется, зараза, да и воздух пропускает. Или хлопчатобумажное полотно пропитать чем-нибудь вроде каучука… Тяжеловато получается… Конечно, лучше дождаться, когда запустим выпуск капрона… Но это ж сколько ждать?!