Господин Ганджубас - [32]

Пока я был у Грэма, позвонил Мухаммед Дуррани. Партию отправили из Кабула во Франкфурт, где ее погрузят на самолет «Эйр Лингус» до Шаннона. Один из людей Дуррани прибыл в Лондон с накладной. Мы с Грэмом отправились за ней в Найтсбридж. В накладной речь шла о партии старинных ковров, отправителем числился Али-хан из Кабула, получателем — Джума-хан в Шанноне. Выглядело это сомнительно. Я позвонил на дублинский номер Джиму:

— Груз в пути. Будет у тебя завтра.

— Охрененно вовремя.

— Есть некоторые проблемы, Джим.

— Какие?

— Это не спорттовары.

— Ты имеешь в виду, что это не нордель?

— Да нет, нордель, но по документам старинные ковры.

— Насрать, как его описывают. Его ведь отправили «Ашлингу»?

— Да, но тут другая проблема, Джим. Он адресован Джу-ма-хану в Лимерике.

— Ты, тупая валлийская сука, какого хрена написал мое имя?

Только тут я осознал созвучие имен Джим Мак-Канн и Джума-хан. Забавное совпадение.

— Ты что, не знаешь, что такое безопасность? Вымышленные имена, шифры. Я, ёб твою, уже сотню раз это говорил, а ты там еще и мое гребаное имя написал. Ты что думаешь, мы тут в игрушки играем?

— Джим, хан — это такое обращение на Ближнем Востоке, вроде «мистер». И к тому же там написано Джума, а не Джим. Джума — что-то вроде «пятницы» на урду.

Как об стенку горох.

— Может, в Кабуле Джим Мак-Канн и означает Пятница23, но в Ирландии Джим Мак-Канн — это я, мать твою, Кид! Я все же получу нордель, но из-за твоих сраных закидонов это будет стоить еще пятьсот фунтов. Они нужны мне прямо сейчас.

На следующий день рано утром я вылетел в Шаннон. На этот раз Джим ждал меня в аэропорту. Он был в бешенстве. Забрал пятьсот фунтов и побежал, крича во весь голос:

— Жди меня в «Парадайзе» или в «Шаннон Шамрок». Зарегистрируйся под именем Мак-Карти.

Я взял машину и поехал в «Парадайз». Марти встречал меня на улице, физиономия его выражала неподдельное облегчение:

— Говард, слава богу, это ты! Я думал, это опять пакистанцы.

— Пакистанцы? Какие еще пакистанцы?

— Два дня назад я услышал, как подъезжает машина. Думал, это ты или Нибло из ИРА. Машина остановилась перед воротами, из нее вышли двое пакистанцев. Ты сказал мне, что из Пакистана прибудет наркота, вот я и подумал, что они имеют к этому какое-то отношение. Думал, что они передадут мне гашиш, гроб или еще что-нибудь. А они рубашками торговали. Рубашками! Потом я решил, что ты отправил их сюда шутки ради. Или Нибло послал, чтобы позлить меня. Потом мне показалось, что они — пакистанские копы в штатском. Я приобрел у них пару рубашек. Вон они. Не так уж и дурно за те деньги, что отдал.

Опять случайное совпадение. Что за черт?

— А больше гостей не было?

— Не было. Все шито-крыто. Было другое дерьмо.

Мы перекусили, курнули, и я поехал в «Шаннон Шамрок», где зарегистрировался как Стивен Мак-Карти. Мать серьезно подумывала о том, чтобы крестить меня Стивеном, а мой предок Патрик Маркс носил фамилию Мак-Карти. Пока еще я выбирал псевдонимы, связанные с прошлым.

Я задремал было, но зазвонил телефон.

— Немедленно спускайся, Гоф! С каких это пор старинные ковры грохочут, когда их двигаешь?

Джим торчал в холле, рот до ушей. Я проследовал за ним до гостиничной парковки. В центре стоял открытый раздолбанный «форд». На заднем сиденье его помещался ящик, прикрытый мешком, другой засунули в багажник, который из-за солидных размеров груза не закрывался. Гашишем разило за несколько метров.

— Видишь, Гоф, Кид сделал это. Кид все разыграл как по нотам. Мне нужны мои две тысячи и еще пять сотен на покрытие дополнительных расходов. И впредь я не хочу, чтобы в документах светилось мое имя. И мне не нужны сраные ковры, которые грохочут. Мне нужны порнофильмы. Но, между нами, Говард, это было просто охренительно, что ковры грохотали. Это убедило их, что они провозят оружие. Они знали, что это никакие не гребаные ковры. Понимаешь, да? Вот ключи. Отвези дерьмо в «Парадайз». Когда я получу свои гребаные бабки?

— Они тебе все еще нужны в Амстердаме, Джим?

— Говард, какого хрена они мне там? Иногда ты такую хрень городишь. Они нужны мне здесь.

— У меня с собой пара сотен. Могу тебе их дать прямо сейчас. Остальное завтра.

— Дай мне деньги и ключи от твоей машины, Говард. Я пригоню ее в «Парадайз» примерно через час. Я должен повидаться со своими людьми. Не открывай долбаные ящики, пока я не приеду.

Джим укатил на «фольксвагене», который я взял напрокат Развалюха, что он мне оставил, завелась с трудом. Бензин был на нуле, кузов проседал чуть не до земли. Я доехал до ближайшей заправки и успокоился, увидев, что большинство автомобилей на ирландских дорогах выглядят непрезентабельно. По пути в «Парадайз» за мной никто не прицепился. Мы с Марти разгрузили машину, но, выполняя наставления Джима, ящики открывать не стали. Вскоре аромат гашиша заполнил коттедж. Джим не заставил себя долго ждать, и мы втроем вскрыли ящики. В них было сто килограммов афганского ручника превосходного качества. Мы курили косяк за косяком.

Марти и Джим вырубились, а я проехал на «фольксвагене» несколько километров до ближайшей телефонной будки и позвонил Грэму. Он приятно удивился и сказал, что Патрик Лэйн может выехать прямо сейчас с остатком денег для Мак-Канна и вернуться с гашишем. Выйдя из телефонной будки, я заметил, что машина низко просела от тяжести, и открыл багажник. В нем лежали стопки лондонских телефонных справочников и коробки с химикатами в пластиковой оболочке. Немного сбитый с толку, я повернул в «Парадайз». Джим стоял на улице.