Господин Чичиков - [6]

Шрифт
Интервал

– В каком смысле, мать твою, больше недели? – Кирияджи надеялся услышать, что, мол, через неделю переводят в другую камеру.

– Копытятся, – так же спокойно ответил старший контролер. – Открывается туберкулез, раз-два и на кладбище. Бывает, что и рак, но тоже очень быстро. Ну а уж если инфаркт, то труп к утру уже холодный.

– Почему не принимали меры?

Ковбасенко почесал затылок:

– Так ведь эта…

– Отвечай, мать твою!

Кирияджи добавил еще много нелестного, пока, наконец, не почувствовал, что интерес начинает перевешивать гнев. Он умолк, отер платком вспотевшее лицо и шею и буркнул:

– Докладывай все. Почему я должен клещами из тебя тянуть?

– Так все ж знают, товарищ подполковник. Все ж люди. К примеру, урка поперек горла корешам стал. Туда его. Или залупился кто на коридорного. Или куму стучать не хочет. Так туда его. А бывало, при прежнем, ненужный свидетель… Ну, вы понимаете. Тут мы этого не касались. Это сам прежний распоряжался.

– Да что ж это за камера такая, мать твою?

– Так отож… Камера как камера, в прошлом годе плановый ремонт делали. Подшпаклевали, подкрасили, матрацы новые. Все равно мрут.

– А другие помещения, что?

– Так ить… ничего. Сами удивляемся.

– Ну-ка, пойдем туда. Сам погляжу, чтой-то за причиндалы.

Странная камера размещалась на втором этаже тюремного корпуса. Контролер глянул в глазок, доложил:

– Можно.

И залязгал засовом замка.

Кирияджи в большой задумчивости вступил под своды семьдесят шестой.

– Встать! – негромко распорядился у него из-за спины контролер. И добавил для Кирияджи: – Да они тут тихие.

В камере на восемь человек находились четверо. На приказ контролера они и ухом не повели: двое спали на нижних койках, а двое играли в карты на верхних, поближе к забранному «намордником» окну. Впрочем, один из этих двоих сказал, лениво тасуя колоду, другому:

– Гляди, начальство пожаловало…

В ответ тот широко и громко зевнул, аж зубы клацнули, и сказал:

– Хорош трындеть, сдавай уже.

Кирияджи хмыкнул, пробормотал сквозь зубы: «Дисциплинка…», и обратился к заключенным вполне официально:

– Жалобы имеются?

Спавшие не проснулись, а игравшие в карты – те переглянулись и продолжили игру.

Кирияджи возвысил голос:

– Жалобы, говорю, на здоровье есть?

Один из игроков, тот, который торопил сдавать, почесал небритый кадык и лениво ответил:

– Да задолбал ты, гражданин начальник. – Послюнявил пальцы и смачно ударил картой карту партнера. – Тридцать одно! Опять ты в жопе, Вася.

– За жопу ответишь, – незлобно, впрочем, возразил тот. – Мурцуй.

Кирияджи хотел было сплюнуть, но решил, что это будет выглядеть непедагогично, да и зачем метать икру перед будущими покойниками, поэтому, соорудив на лице невозмутимую мину, покинул таинственную камеру. В коридоре спросил у Ковбасенко:

– На вид здоровые… и через сколько они того?

– Так ведь эта… Эти – коренные, они здесь все время сидят, – сообщил Ковбасенко подумав, добавил: – Их отсюда вывести невозможно.

– Как это невозможно, мать твою? – задохнулся Кирияджи от возмущения.

– Не хотят. Даже на прогулку выходить отказываются.

Кирияджи ощутил неодолимое желание врезать старшему контролеру в дыню.

– Я тебя, козел, последний раз спрашиваю, – зловеще зашипел он, – что значит – отказываются? Здесь у вас шо, мать твою – детский сад или шо?

Старший контролер поправил кобуру и, кротко глядя в глаза Кирияджи, сообщил такое, отчего кучерявые, жесткие волосы начальника тюрьмы начали распрямляться. Григорий Харлампиевич схватился за голову – нет, с волосами все было в порядке. Не в порядке было с нервами.

Ковбасенко сказал:

– Если их перевести, они все равно снова в семьдесят шестой обнаружатся. Ребята говорят, сигают сквозь стены. А пока они здесь, – Ковбасенко показал на дверь семьдесят шестой, – они тихие. Только по ночам исчезают, а так…

– Хватит! – завопил Кирияджи. И от невозможности что-либо предпринять рысью бросился вон из тюремного корпуса.

На этот раз Григорий Харлампиевич пил целую неделю, и не только красное вино. А потом как-то успокоился. Камера, так камера. И не такое в мире происходит. Только распорядился строго-настрого, чтобы никого в семьдесят шестую без его ведома не сажали. Смертность резко пошла на убыль, и Кирияджи успокоился вовсе. Впрочем, в таком спокойствии получилось пребывать недолго.

Как-то раз вызвало Кирияджи одно очень высокопоставленное лицо и, поинтересовавшись здоровьем Григория Харлампиевича, его жены и обеих дочерей – «Старшая твоя, кажется, в медицинский решила поступать? Хочет стать медиком? Лечить людей? Дело хорошее…» – ласково предложило поработать по одному человечку, подследственному. «Когда человек много знает, такой человек нам нужен. Но когда человек много говорит и не то делает, такой человек – дурак. Ты не смотри так, Гриша, не смотри. Ты-то не дурак? Не бойся, твой предшественник не за это пострадал. А потому что дурак. Решил на покойниках заработать, скотина. А ты, говорю, не дурак же? В общем, у тебя – неделя, чтобы решить эту проблему. Понял?»

– Понял, – ответил Кирияджи, а что он еще мог ответить?

Пришлось перевести указанного высоким лицом подследственного в семьдесят шестую, где тот через два дня умер от инсульта. Точнее, умер он не в камере, а в тюремной больнице. Потому что Кирияджи распорядился не спускать с камеры глаз, и как только обнаружилось, что поднадзорный как-то неправильно лежит, тут же вызвали врача; врач констатировал правосторонний паралич и потерю речи. Кирияджи, по правде сказать, очень надеялся, что тем все и ограничится, по крайней мере, говорить тот больше не сможет, да и писать тоже, и это устроит высокое лицо. А сам Кирияджи не будет мучаться совестью. Не тут-то было – уже в больнице последовал второй удар, и все.


Еще от автора Ярослав Веров
Операция «Вирус»

Кто спас Ивана Жилина, когда он лежал в горячей ванне, одурманенный слегом? Был ли убит Лев Абалкин Рудольфом Сикорским? Что произошло с Максимом Каммерером в Островной Империи? Пришли ли людены на помощь человечеству, когда миру Полдня стала угрожать по-настоящему серьезная опасность? Сергей Лукьяненко, Ярослав Веров, Игорь Минаков в сборнике произведений, созданных по самому популярному Миру Аркадия и Бориса Стругацких!


Операция «Вирус»

Максим Каммерер в сердце Островной Империи? Да, когда-то всемирно известные фантасты братья Стругацкие собирались написать роман или повесть под названием «Операция «Вирус». Но… не написали. Её создали Веров и Минаков. Как такое возможно? Точно так же, как возможно новое научно-фантастическое прочтение старой, старой сказки в мире, вывернутом наизнанку!


Десант на Сатурн, или Триста лет одиночества

Развитие человечества невозможно остановить. «Биомеханическая цивилизация», становление которой пришлось на середину XXI века и сопровождалось серьезными социальными потрясениями, постепенно распространилась до размеров всей Земли и ближнего Приземелья. Осуществилась мечта классиков: «счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным». К XXIV веку в Солнечной системе почти не осталось анклавов, где не используются биомеханические услуги, управляемые единым компьютерным центром. Однако бунтарский дух не умер с наступлением всеобщего благоденствия.


Десант на Европу, или возвращение Мафусаила

Новый увлекательный фантастический боевик Ярослава Верова и Игоря Минакова продолжает цикл, начатый романом «Десант на Сатурн». Группой экстремистов захвачен космический лайнер «Вестник богов», летящий по направлению к Меркурию. Параллельно диверсанты проникают на «Объект „Ноль“, чтобы перенастроить суперкомпьютер, управляющий всей Инфосферой Земли. Человечеству будущего угрожает чудовищная катастрофа: боевые механорги, пораженные вирусом, начинают уничтожать вчерашних хозяев. Остановить бойню может только Наладчик и его немногочисленные союзники…


Смешивать или взбалтывать?

«…Когда говоришь о смешении направлений, немедленно возникает соблазн запрячь в одну упряжку коня и трепетную лань. То есть, разумеется, НФ и фэнтези. Одним из первых постсоветских фантастов, который пошел на такой эксперимент, был, видимо, Ник Перумов с циклом «Техномагия», состоящим из двух романов «Разрешенное волшебство» и «Враг неведом». Не вдаваясь в суть написанного, отметим, что на деле в фэнтезийных декорациях, приемах, эстетике прячется вполне научно-фантастическое объяснение, то есть, по сути, мы имеем НФ, написанное в эстетике фэнтези.


Двойники

Можно ли совместить в одном романе научную фантастику и сказочный мир, альтернативную историю (и не единственную) и философскую прозу? Можно, если автор романа — Ярослав Веров. Параллельные вселенные и секретные научные эксперименты, странствующие рыцари и волшебники, русские аристократы и современные бюрократы. Наука, неотличимая от магии, и магия, маскирующаяся под науку. Извечная борьба добра со злом, великая любовь и подлинная ненависть… Модернизм в фантастике, экзистенциальная притча, литературный эксперимент — называйте как угодно, но вся эта гремучая смесь — вот она, с коротким названием «Двойники».


Рекомендуем почитать
Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.


Упадальщики. Отторжение

Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.