Господа, это я! - [50]
В антрактах Камо молчаливо сопровождал Ленина, и о своем письме не мог и заикнуться. Ленин тут же, на ходу, решал вопросы, с которыми к нему обращались. Отдавал краткие указания, писал записки на листках, из блокнота или делал в нем пометки.
Пьеса кончилась. В стране Нордландии, под которой подразумевалась революционная Германия в ноябре 1918 года, сталкиваются две силы: с одной стороны армия канцлера фон Трауэ, с другой — рабочий класс с «войском» слесаря Макса Штарка. Победа Штарка символизирует победу рабочего класса, пролетарской революции, чем и заканчивается пьеса. Вот идет последняя сцена: побежденный слепой канцлер признает падение мира, в котором он жил, и тут раздается музыка и пение «Интернационала». Канцлер вполголоса произносит последние слова: «Новый мир рождается, Лара. Это несомненно. Новый мир рождается в муках. Это они идут сюда. Я готов пожелать им побед. Ведь назад не вернешься! Но я ненавижу их! Мыслью стараюсь вникнуть, порою понимаю, как мы приготовили их. Порою мне кажется даже, что они победят. Но вся природа моя против них». Канцлер и Лара удаляются, и хор поет:
Последние аккорды песни потонули в одобрительных возгласах зрителей. Зал рукоплескал то артистам, то, обернувшись к ложе, Ленину, Луначарскому, Камо.
Майская ночь обволакивала Москву. Автомобиль остановился у ворот Кремля.
— Поднимемся ко мне, товарищ Петров. Сейчас самое подходящее время поговорить о твоем письме. Нам никто не помешает.
Поднялись в кабинет Ильича, чтобы просидеть там до поздней ночи. Ленин отговаривал его от плана поимки заклятого врага советской власти Бориса Савинкова, которого, как настаивал. Камо, он должен живьем, в мешке, доставить в Москву. «Хватит пороть горячку, дорогой Камо. Сейчас нужна хладнокровная и расчетливая дипломатия, поэтому тебе надо перейти работать в Совнарком, а в скором времени представится случай отправить тебя за границу. Видимо, пошлем в Персию. Это я обещаю.»
Прошло несколько дней.
Камо опять держал в руках паспорт на чужое имя.
На юге Каспийского моря, в порту Энзели перс-таможенник вертел в руках паспорт белоэмигранта, «изменника» родины, не подозревая, что этот симпатичный молодой человек — Камо.
Таможеннику и в голову не пришло бы, что он прибыл по заданию Ленина.
Пророки живут не на небесах и возникают не из безводного и безвоздушного вакуума. Они живут рядом с тобой.
Светлые пророки.
Ленин…
Плов
Московское солнце не согревает кавказцев даже летом, не говоря уже об осенней поре. На октябрьском небе светило солнце, но его лучи, казалось, не дотягивались до снежных островков на городских улицах.
В те дни было не до солнечного тепла и расчистки снега. К сердцу молодой республики устремились вчерашние хозяева положения, которые в свое время бежали, спаленные солнцем Октября, а теперь они сплачивали вокруг себя засевших по темным углам единомышленников, чтобы в зародыше задушить кровью завоеванную свободу, новорожденную советскую республику.
Вопрос стоял ребром: жизнь или смерть. На борьбу с заклятым врагом партия мобилизовала лучших сынов, лучших из лучших.
Вот он, один из них, торопливо шагает к Кремлю, рассекая встречный холодный воздух. С юга приехал Микоян, и Камо идет расспросить-разузнать у него о новостях из Армении и Грузии, где старый мир делает последние потуги удержать свои пошатнувшиеся устои. Тщетные потуги.
Он вспомнил теплые апрельские дни в Баку, где была свергнута власть враждебных народу мусаватистов и город стал советским, что было данью памяти Шаумяну, Джапаридзе, Азизбекову, Фиолетову. В ушах Камо еще звучали слова Микояна, услышанные по телефону из Баладжара, и он еще тогда заплясал на месте. «Здорово, Анастас! Ты это?! Давай свое войско к нам в Баку и не мешкай! Эти сукины сыны дали деру, город теперь наш!»
…Камо шел из третьего Дома Советов, что был в конце Божедомского переулка. По соседству проживала вдова Степана Шаумяна Екатерина Сергеевна вместе с детьми. Выходя из дома, он заглянул к ним.
— Дражайшая Катюша, — сказал он, приветствуя Левона, Сурена и Сергея: — А, здорово, солдаты революции! Катя-джан, Анастас приехал, завтра мы придем к тебе, человек пять-шесть, словом, жди нас к обеду. Ильича тоже попросим, может, найдет время.
— Да ты что! Нет хлеба детей накормить, а ты гостей приглашаешь, — пожурила его Екатерина Сергеевна.
— Я знаю где раздобыть рис и изюм. Найдется еще кое-что, принесу все завтра, состряпаем обед.
— Ничего пс знаю, отвечать будешь ты.
— До завтра. Пойду поищу Анастаса.
И вот Камо торопится в Кремль, где намерен застать Анастаса. Завтра заседание Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета, и Микояну наверняка надо со многими повидаться.
— Товарищ Петров!
Камо обернулся.
— Авель! Как ты догадался, что нужен мне как воздух?! Микоян здесь?
— Да, а что такое, Камо?
— Послушай, Авель, завтра ты должен предоставить мне свою машину, соберемся человек пять-шесть и поедем к Екатерине Сергеевне. Как раз и Микоян приехал. Короче, твоя машина будет обслуживать завтра солдат революции.
В книге рассказывается об оренбургском периоде жизни первого космонавта Земли, Героя Советского Союза Ю. А. Гагарина, о его курсантских годах, о дружеских связях с оренбуржцами и встречах в городе, «давшем ему крылья». Книга представляет интерес для широкого круга читателей.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Народный артист СССР Герой Социалистического Труда Борис Петрович Чирков рассказывает о детстве в провинциальном Нолинске, о годах учебы в Ленинградском институте сценических искусств, о своем актерском становлении и совершенствовании, о многочисленных и разнообразных ролях, сыгранных на театральной сцене и в кино. Интересные главы посвящены истории создания таких фильмов, как трилогия о Максиме и «Учитель». За рассказами об актерской и общественной деятельности автора, за его размышлениями о жизни, об искусстве проступают характерные черты времени — от дореволюционных лет до наших дней. Первое издание было тепло встречено читателями и прессой.
Дневник участника англо-бурской войны, показывающий ее изнанку – трудности, лишения, страдания народа.
Саладин (1138–1193) — едва ли не самый известный и почитаемый персонаж мусульманского мира, фигура культовая и легендарная. Он появился на исторической сцене в критический момент для Ближнего Востока, когда за владычество боролись мусульмане и пришлые христиане — крестоносцы из Западной Европы. Мелкий курдский военачальник, Саладин стал правителем Египта, Дамаска, Мосула, Алеппо, объединив под своей властью раздробленный до того времени исламский Ближний Восток. Он начал войну против крестоносцев, отбил у них священный город Иерусалим и с доблестью сражался с отважнейшим рыцарем Запада — английским королем Ричардом Львиное Сердце.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.