Господь - [10]
В том было величие Предтечи, что он взором проник в полноту времен: «Вот Он!» Но что означают слова о соблазне и о меньшем в Царстве Небесном, которые мы при чтении оставили в стороне?
Высказывалось мнение, что Иоанн надеялся на земное господство Мессии и что этими словами Иисус выговаривает ему. Я же думаю, что они выражают нечто более глубокое. Господь назвал его величайшим из всех рожденных женами, и так это и было. Едва ли и сам он мог не ощущать этого величия, исключительного значения и силы своего существования. Но верно и другое изречение: самый малый в Царстве Божием – говоря по-человечески, кто угодно, первый встречный – больше его! Что означают эти слова, как не то, что Иоанн не принадлежал к Царству Божиему в том смысле, который в то время имелся в виду? Он не замкнулся в себе – ведь его посланничество и его величие заключались именно в том, чтобы быть глашатаем пришествия этого Царства. И не то, чтобы он не был его достоин, – ведь он «исполнился Духа Святого... еще от чрева матери своей». (Лк 1.15). Но его посланничество именно предписывало ему идти впереди и указывать, и вместе с тем в каком-то смысле остановиться у дверей. Вспоминается, как Моисей при приближении смерти стоит на горе Нево и смотрит вниз на обетованную землю. Он не имеет права вступить в нее; действительно обетованное открывается ему только по ту сторону смерти (Втор 34.1-6). Для Моисея это было наказанием, потому что он не устоял при испытании; для Иоанна же это было, вероятно, не наказанием, а посланничеством. Все в нем стремилось ко Христу, к не наказанием, а посланничест-вом. Все в нем стремилось ко Христу, к единению с Ним, к погружению в Царство Божие, которое должно было взойти теперь в Исаевой полноте и повлечь за собой новое творение, невообразимое для нас, но ясно ощутимое для него как пророка и чаемое всей силой его существа. Но чтобы объяснить это, мало одной психологии; толкователем здесь мог бы быть лишь тот, кому ведомы судьба в Духе, тайна предустановленного, пределенные Богом назначение и граница. Шагнуть за эту границу Иоанну не было дано. Он должен был оставаться предтечей, глашатаем и привратником Царства до самой смерти – и лишь после нее ему давалось право войти и пребывать в нем.
Теперь подумаем о его судьбе: он лежит в темнице, во власти презренного ничтожества; знает, что на него надвигается смерть, смерть от Иродиады. Разве, сознавая все свое величие, он не должен был возмутиться всей этой кажущейся бессмыслицей? Не пришел ли тогда его самый темный час, вместе с опасностью восстать и вопросить: может ли действительно быть Мессией Тот, при служении Которому от меня требуют подобного? Если это было действительно, если Иоанн в смущении задал себе этот вопрос, сердце умиляется, открывая здесь тайну любви. Слова Иисуса «Блажен, кто не соблазняется о Мне» переданные из далека через уста учеников, непонимавших их, во мрак темницы тем, кто знал что происходит в душе Иоанна, но мог так кротко, с таким спокойным доверием предложить нам высшую жертву, свидетельствуют об этой тайне любви Иисус знает своего Посланника, знает как тяжело его испытание. Божественно велики слова, переданные им Иоанну; но сам Иоанн их понял.
Нам не поведано, как окончилось время сокровенной жизни Господа. Художники пытались изобразить прощание Иисуса с Его близкими, но это – плоды благочестивых домыслов. Евангелия повествуют только о том, как к Иоанну, призывающему к покаянию и крестящему в Иордане, внезапно приходит Иисус, желая креститься. Иоанн отказывается: «Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?» Но Иисус говорит ему в ответ: «Оставь теперь; ибо так надлежит нам исполнить всякую правду». Тогда Иоанн уступает. Когда же Иисус крестился и вышел из воды, «се, отверзлись Ему небеса и увидел Иоанн Духа Божия, Который сходил, как голубь, и ниспускался на Него. И се, глас с небес глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение» (Мф 3.13-17).
Когда Иисус приходит к Иордану, Он имеет за Собой глубокий опыт детства и долгих лет «преуспевания в премудрости и возрасте и любви» (Лк 2.52). В Нем живет сознание неслыханного назначения Его жизни и ощущение сил, подымающихся из неисследимых глубин, – но первое действие, которое Он совершает, и первые слова. Им произносимые, дышат смирением. Ни малейшей претензии на необычайность, утверждающую: «Это годится для других, но не для меня!» Он приходит к Иоанну и просит Его крестить. А просить крещения – значит принять слово Крестителя и признать себя грешником, покаяться и отдаться тому, что придет от Бога. Теперь мы понимаем, почему Иоанн в испуге отказывается. Иисус же входит в ряд желающих креститься. Он не ищет для Себя никакого исключения, но подчиняет Себя «правде», обязательной для всех.
