Гоша Каджи и Тьма миров - [203]

Если говорить короче, то Янке Изумрудный кабинет очень даже понравился. А особенно приглянулась девушке большая картина, занимавшая полстены над камином. На ней, конечно же, опять изобразили оленя, кто б в этом сомневался. Но сам сюжет колдунье показался великолепным, не говоря уж о мастерстве неизвестного ей художника. На переднем плане крупный красавчик-олень отбивается от стаи волков, окруживших его на тесной лесной полянке. Он склонил ветвистые рога почти к земле, прижав ими одного из бандитов к стволу ближайшей сосны. Позади уже валяются три серошкурые бестии, а четвертая как раз в этот миг отправилась кубарем в бреющий полет, смачно схлопотав копытом задней ноги в лоб. Из темной чащи сверкают глаза еще нескольких хищников, но в поведении оленя невооруженным взглядом видна такая уверенная в себе силища, что вряд ли уцелевшая часть стаи рискнет выйти из тьмы на полянку под лунный свет. Именно эту мысль автор полотна вернее всего и хотел донести до зрителей. И у него, без сомненья, получилось.

— Ваше Высочество, мне хотелось бы услышать подробности происшествия в вашей спальне, — негромко попросил Желдак. — Отосланный ко мне Талионом стражник смог рассказать, как я понимаю, лишь малую часть, сообщив только о том, чему сам был очевидцем. А таких сведений мало для анализа ситуации.

Пришлось Янке пуститься в воспоминания о недавних событиях, начав рассказ с того момента, как она простилась с заговорщиками и отправилась в свою спальню. Командир гвардейцев вправе и даже обязан знать о её полуночных приключениях, ведь он тоже заинтересован в безопасности принцессы. Да и всё равно больше нечем заняться, пока они ждут Талиона.

Желдак слушал внимательно, не перебивая. По мере продвижения рассказа колдуньи, его лицо мрачнело, хмурясь, точно небо перед грозой. А когда девушка закончила повествование, начальник Лютооких сумрачно высказался безапелляционным тоном:

— С этой минуты я вынужден изменить систему вашей охраны. Вы больше не должны находиться где-либо в одиночестве. С вами всегда рядом буду или я, или Талион или, как минимум, один из Лютооких.

— Даже когда я вновь захочу понежиться в своем шикарном бассейне? — Янка непонимающе-ошарашенно захлопала ресничками.

— Да, даже тогда, — с суровой решительностью подтвердил Желдак. — Не переживайте, ничего лишнего мы не увидим, будем стоять к вам спиной. И хотя так мы нарушим этикет, но зато возможно спасем жизнь Вашему Высочеству, если кто-то вновь решит на неё покуситься.

— Ну, знаете! Это уж слишком, — принцесса с обидчивой капризностью мгновенно надула губки.

— Напротив, в самый раз! — жестко отрубил пожилой гвардеец. — Вы нам потом еще спасибо скажете, если вдруг… Хотя лучше даже не думать о плохом, чтоб не накликать.

Янка недовольно фыркнула, но препирательства о неприкосновенности личного пространства отложила до лучших времен. Но и продолжать разговор с шибко суровым и скорым на решения начальником Лютооких больше не хотела. Ни на какую тему! Положив руки на стол, девушка устроилась щекой на сгибе локтя и стала изучать узоры филигранной гравировки на шлеме доспехов. А мысли отпустила в свободный полет.

Ну вот какого капыра, спрашивается, ей так подфартило?! Интересно, почему перемещения в чужие измерения у большинства попаданцев начинаются с занятия какой-нибудь крутой должности? Судьба специально подбирает миры, в которых замещаемый двойник едва ли не в обязательном порядке королевский родич, если не сам монарх? Или какой-нибудь крутой волшебник, от действий которого, ни много, ни мало, зависит судьба Иномирья. Или полководец, одним взмахом руки посылающий тысячи солдат на кровавую битву во имя… Да во имя чего угодно, лишь бы доказать всем, что он непревзойденный гениальный стратег в плане массовых убийств!

А вот слабо было Судьбе в порядке исключения переместить Янку на место какой-нибудь белошвейки, например? От иглы и ножниц которой в этом мире ни черта не зависит! Зато и проблем никаких нет, разве что морока при выборе выкройки для очередного шедевра швейного искусства. Или почему бы пастушку босоногую не заменить собой? Ходила бы сейчас по лугам да на коров беззлобно поругивалась, чтоб не разбредались в разные стороны. Так нет же, извольте принцессой побыть, как все порядочные попаданцы! Да не в простой стране, а в балансирующей на одной ноге на краю пропасти.

Отвечать на риторические вопросы, крутящиеся в голове, никто колдунье не собирался. И она еще сильнее разобиделась. На Желдака, молча восседающего в кресле, на Судьбу, натворившую дел, но исправлять содеянное не собирающуюся, на себя, обидчивую по пустякам, на Гошу, неизвестно где шляющегося, вместо того, чтоб быть с ней рядышком в трудную минуту. Да и на весь мир, готовый сигануть в пропасть из-за какой-то ерунды, а то и просто ради развлечения, чтоб не скучно жилось… С этими невеселыми мыслями незаметно для себя принцесса и задремала.

Приснился ей, как ни странно, Гоша, только какой-то непривычный. Хотя чего еще от игр подсознания ожидать можно? Оно чудит, пока мы в его полной власти находимся, отрываясь напропалую. Вот и в этот раз, забавляясь, показало оно Янке её дружка в образе сказочного русского царевича, правда, несколько модифицированного по сравнению с традиционным описанием. Одежда Каджи почти соответствовала виденным в детстве иллюстрациям, разве что шапки, расшитой золотом и серебром, украшенной мехом горностая, на голове не хватало. Да и на кой она нужна в такую жарищу? Чтоб комары мозг не покусали? Некоторым представителям человечества сиё не грозит, даже если б у кровососов хоботок под этот процесс всё же специально мутировал. Как и в сказке, Гоша тоже скакал на какой-то большой зверюге через темную дубраву, хотя определенно не на Сером Волке, а скорее уж на Пятнистой Кошке. Янка бросилась за ним следом, крича во всё горло, что Каджи не в ту сторону мчится — она здесь. Но мальчишка её воплей не услышал, пролетев мимо. А затем Лекс сильно перепугалась, увидев, как следом за её дружком проскакал на призрачных жеребцах небольшой отряд из ужасных тварей, один из которых этой ночью едва не заморозил её вусмерть. Намеренья у догонявших были откровенно написаны на злющих-презлющих харях, страшных и уродливых до безобразия, точно у мумий пришельцев из самой потусторонней преисподней. Чудовище, ехавшее последним, вдруг натянуло поводья, остановившись. Оно шумно втянуло ноздрями воздух и, развернув коня вбок, неспеша направилось к замершей от страха девчонке. Когда всадник приблизился, Янка с паническим ужасом осознала, что едет монстр не на призрачной лошади, а на настоящей, только мертвой. И околела она уже давным-давно. Шкура коняги истлела так, что с одного бока наружу выглядывали сквозь ошметки гнилой плоти ребра. А трупная вонь окутала девушку настолько плотно, что казалось, если от неё и грохнешься в обморок, то не в буквальном смысле, а безвольно повиснув в смраде, застряв в нём, точно муха в киселе.