Горячка - [34]

- Никогда не видел столько одновременно. Блядь, а ведь красиво!

- Delonix regia, - объяснил Монтань. – Они только-только расцвели. Сейчас конец сухого периода, пора великого цветения… Ведь красиво, правда?

Неожиданно мы очутились среди более нежных орхидей с фиолетовым обрамлением, огромных, будто две сложенные вместе ладони, и прицепленных к стволам и веткам деревьев. В другой раз, среди монументальных стволов мы встретили обширное поле деревьев "коли", обсыпанных громадными плодами пронзительно-красного цвета, чуть ли не фосфоресцирующими, удивительной формы, но покрытых колючками. Мы воспользовались оказией, чтобы сделать запас их семян, крупных словно орехи, которые действуют возбуждающе, в не меньшей степени, чем кофе.

Был конец лета, и лес достиг вершин цветения. Мы проплывали сквозь облака тяжелых, упоительных запахов, которые неожиданно исчезали. Цветы появлялись даже на воде, с корнями под поверхностью, среди скопищ пальм и лиловых лилий, которые наша пирога деликатно разводила по сторонам.

Множество часов мы плыли, блуждая между величественными занавесами из лиан, образующих даже складки, совершенно похожими на театральные и спускающимися с достигающих самого неба высот.

- Эти лианы – эпифиты, - объяснял Монтань. – Они свешиваются с вон тех, более высоких веток, но ими не питаются. Лианы пытаются создать максимально большую поверхность, чтобы найти питание в воздухе. Здорово, не так ли?

Лианы были повсюду, образуя полосы на фоне зелени. В некоторых местах они даже перебирались с одного берега на другой, образуя нечто вроде моста, с которого свисали папоротники и осклизлые мхи.



Мы проплыли мимо стада мандрилов, обезьян с могучими торсами и цветными мордами. Сидя на берегу, они глядели на нас, сохраняя абсолютное спокойствие. У самцов были страшные, ярко-красные морды, продолговатые и обрамленные лазоревыми бакенбардами. Шерсть у них была черной, с шелковистым рыженьким воротничком; у всех имелась забавная маленькие бородки.

- Яркие цвета служат им для того, чтобы различали друг друга, - продолжал объяснять Монтань. – Но меня удивляет их количество.

Здесь находилось около пятисот особей, собравшихся без какой-либо особенной причины на берегу. Одни сидели на задах, другие бегали на четырех лапах, некоторые дружески махали нам.

- Нельзя сказать, будто они боязливые, - заметил Пауло. – Даже забавно, насколько животные здесь спокойны, не правда ли?

А те и вправду подходили, чтобы принимать пищу из наших рук. У нас была редчайшая оказия долго следить за целыми стадами маленьких лесных антилоп, которые сошли к реке на водопой. Удивительно, но они не убежали, увидав нас, и ласково смотрели огромными, умными глазами. Это были небольшие животные, в основном рыжие, с удлиненной фигурой – как и антилопы саванн – только с более короткими ногами, особенно же – передними. У некоторых на голове была пара небольших рожек.

- Чудесно! – восхищался Монтань. – Они совершенно нас не боятся.

И он таращил глаза за своими очками, стараясь охватить их взглядом всех, одновременно читая по памяти:

- Cephalopa zebra – вон та, маленькая, в полоску. Cephalopa russica, встречаемая чаще всего… Чудо!

Вскоре вокруг нас начали летать птицы с трещащими в полете крыльями, которыми они махали так же быстро, как насекомые. Маленькие, стремительные шарики из перьев самых ярких цветов, и настолько доверчивые, что, казалось, они готовы сесть у нас на руке, если бы мы ее протянули. Стада из тысяч свиристящих попугаев, голубых и алых, плотно сидящих на ветках среди зелени. Зеленые, золотистые будто скарабеи и киноварные манги – истинная палитра самых прекрасных цветов.

Во время одной из вылазок мы увидали даже семейство из пяти крупных тураков, птиц величиной с петуха, с невероятно голубого окраса перьями, с крепким, желтым и блестящим клювом, головы которых были украшены замечательным чубом из черного, будто смоль, пуха.

- Их очень сложно увидеть, - радовался Монтань. – Живут они на самых высоких деревьях, вон там, в верхней зоне леса. Они крайне недоверчивые, сбегают наверх при малейшей тревоге. А нам повезло! Вы даже понять не можете…

Поглощенный всеми этими явлениями, пришедшими будто из сказки или сна, которые возбуждали как его эстетическую впечатлительность так и любопытство натуралиста, Монтань первым обрел доброе настроение.

Он совершенно расслабился; чаще всего он сидел на самом носу пироги, повернувшись вперед, с ногами, беспечно спущенными по бокам, осматриваясь по сторонам или же вполголоса читая стихи Бодлера, которые, как он сам говорил, соответствовали царящей здесь специфической атмосфере.

- "Порядок, богатство и чувств насыщенье". Именно так! Мы все были очарованы. Пауло совершенно успокоился, на лице Малышки вновь появилась ее прелестная улыбка. Даже оба следопыта забыли про ссору и вновь вели себя, как и раньше. Они тоже сидели на носу пироги рядом с Монтанем, курили свою бамбуковую трубку и тихо посмеивались.

Память о трагедии постепенно затиралась. Неспешное и спокойное путешествие к верховьям реки, приятная температура, несколько экскурсий гуськом через лесные дебри джунглей, приятные поздравления со стороны туземцев, царящая повсюду райская атмосфера – все это способствовало излечению старых ран. Мы шутили. Раздавались взрывы смеха. Вечером, в прекрасном настроении, мы размещали наши скромные противомоскитные сетки и матрасы. Отсутствие удобств нам совершенно не мешало. Все спали просто великолепно.