Горячий угон - [18]

Медленно тянулись минуты. Наконец в дверь постучали.

– Пришел, – доложил Голуб, который выполнял функции начальника личной охраны и адъютанта по особым поручениям – Авилу нравилось использовать армейскую терминологию.

– Заводи! – Авил поставил пустой бокал на место.

Тихо вошёл Еремей, вышколенно замер у двери, чтобы ненароком не разозлить хозяина.

– Ну! – рявкнул тот.

– Я всё сделал.

– Как прошло?

– Нормально, – пожал плечами Еремей, привыкший изъясняться односложно. Задание получил, задание выполнил. О чем тут толковать?

Но Авил жаждал деталей.

– Без осложнений?

– Без. Он ничего не успел понять.

– Хорошо, – кивнул Авил, достал из халата конверт с тысячей долларов, протянул Еремею.

– Держи! Заработал!

Тот молча сунул деньги в карман.

– Ты освободил место для себя, – неожиданно объявил Авил.

– Чё?

– Займёшь его место, говорю!

– Как так? Я же не умею, как он…

Авил презрительно выпятил нижнюю губу.

– Чего ты не умеешь?! – раздраженно рявкнул он. – Грохнуть лоха не умеешь?!

– Лоха – это одно, – глядя в пол, сказал Еремей. Спорить в Авилом было рискованно, и сейчас он рисковал своей шкурой. – А другое – валить таких зверей, как валил Гаврош – с охраной, собственными службами безопасности, с ментовскими связями…

– Да ты же самого Гавроша завалил! Значит, ты его круче! Так работай вместо него! И бабла больше будет, и моей правой рукой станешь! Понял?

«А потом кто-то встретит меня в подворотне и освободит место для себя», – подумал Еремей, но ничего не сказал.

Запас возражений был исчерпан: босс не любил, когда ему противоречат и мог пристрелить прямо здесь… Да и о чем спорить? Он получил бабло и повышение – это хорошо. А ломать голову и, особенно, задумываться о будущем, Еремей не привык. Все равно никто не знает, что будет завтра… К тому же, его мнение никого не интересовало. Решение было принято и озвучено в форме приказа, а не вопроса. Отказаться – значит, самому лечь в землю.

– Понял! – ответил он и даже кивнул от усердия.

– Ну и иди, гуляй пока! – Авил небрежно махнул рукой. – Только не напивайся – завтра будет работа.

* * *

Утром господин Авилов созвонился со своим коллегой по бизнесу, общественной деятельности и меценатству господином Ивановым, который, вдобавок к остальным достоинствам, еще недавно стал депутатом законодательного собрания.

– Привет, Иван! Пообедаем?

– Привет, Авил! Давай в «Неаполе» в три?

– Договорились!

К фешенебельному итальянскому ресторану в центре города они подъехали ровно в пятнадцать – сказывалась привычка к «стрелкам», на которые нельзя опаздывать. Оставив машины на парковке, они подождали, пока охрана каждого проверила точку, и расположились на веранде, отделенной от окружающего сквера аккуратно подстриженным забором из самшита. Голуб и Борода – старший охраны Ивана, сидели за соседним столиком, безотрывно наблюдая за хозяевами и сканируя зоркими взглядами прилегающую местность. Остальные перекрывали периметр. Еремей стоял по ту сторону зеленой изгороди и неодобрительно наблюдал, как Мирон и Кот зафутболивают ногами в оставшуюся на асфальте после вчерашнего дождя лужу маленькие камешки, соревнуясь, кто поднимет больше брызг. На его взгляд, отвлекаться на ерунду в столь ответственный момент нельзя: можно и самим головы сложить, и хозяев подставить под пули… Но говорить ничего не стал: пока еще не он начальник охраны, пусть у Голуба голова болит…

– Давай, заказывай, – сказал Иван. – Мне все равно, что жрать!

Авил польщенно кивнул. Ему нравилось признание своих гастрономических способностей. Впрочем, нравилось признание в любой сфере: завышенная самооценка требовала постоянной подпитки.

– Устрицы будешь? – спросил он.

– Не, я не ем эту гадость.

– Зря, – с легким покровительственным оттенком сказал Авил. – Ты распробуй – не зря это мировой деликатес. Ну, тогда я тоже не буду.

Он заказал телячье карпаччо, сырную тарелку и мясо по-сицилийски. Иван равнодушно кивал. И задал только один вопрос:

– Пить-то что будем? Водку или коньяк?

– В итальянском ресторане нужно пить итальянское вино.

– Ну, вино, так вино! Хотя у меня он него башка болит.

Как только Авил закрыл меню, рядом со столиком вырос предупредительный официант. Не записывая, он выслушал заказ и исчез.

– Да, кабаки стали цивильней, – сказал Иван. – А помнишь, какие раньше были? Обсчитывают, обвешивают, кругом то драки, то стрельба…

– Ну, нас-то не обвешивали, – усмехнулся Авил.

– Нас – да, мы сами всех обвешивали! – согласился Иван. Он в молодости был борцом и сохранил стройность массивной фигуры, которая хотя и погрузнела, но не заплыла жиром. Брутальное малоподвижное лицо напоминало бульдожью морду. Только высеченную из камня.

– Как все прошло?

– Ты же по телику новости смотрел? Все гладко.

– Да это я видел. КДЦ Шершень хороший построил. Я его тоже под себя возьму. Ну, а главное, не будет под ногами мешаться: он ведь всегда лез поперек – и по новому рынку, и по земле в софроновке. Все равно бы он такое строительство не поднял, так нет, надо мне нагадить… Сам виноват, короче!

Авил сдержал улыбку: если человек ищет оправдание своим действиям, значит, не уверен в их правильности. А может, мучается угрызениями совести – ведь они с Шевляковым были как бы друзьями и компаньонами по нескольким бизнес-проектам… Или опасается, что придется отвечать… А значит, что, несмотря на атлетическую фигуру, он слабак! И отсутствие своей бригады это подтверждает – серьезный вопрос решить не может, идет на поклон к другому…