Горячий лед - [7]

Следователь машинально покачал головой. Глаза навозной мухи ему видеть действительно не доводилось.

— Вот то-то же! — с энтузиазмом подхватил Синицын. — А я видел. Уж я-то знаю этих чертовых наркоманов! Я не один раз видел такие глаза. А что до татуировки, так это такое дело… Сейчас только у ленивых тату нет. Мода такая, понимаете? И где только их не налепят. Затылок — это еще полбеды. А бывает, что…

— Но это достаточно серьезное обвинение, — протянул следователь.

— А я тоже могу этому придурку обвинение выдвинуть, — возразил Синицын. — Ну, точно! За то, что он обкурился на службе! Это идея! Да и за хулиганство в общественном месте. И за телесные повреждения — у меня, вон, синяки до сих пор. Показать?

— Так, спокойно, — следователь снова попытался вернуть разговор в нужное русло. — Вы сначала со своим обвинением разберитесь.

— А чего там разбираться? Никого я не убивал. А что там померещилось охраннику, это его личное дело. — Синицын сделал обиженное лицо и глубоко затянулся.

— Хорошо… Вы узнаете это? — спросил следователь.

— Что «это»? — переспросил Синицын.

Следователь указал на соседний стол, где лежали серая куртка и пистолет. Синицын мельком глянул в сторону, указанную следователем и усмехнулся.

— А как же! — протянул он, — Конечно узнаю.

— Узнаете? — с радостью оживился следователь.

— Да, узнаю. Этот ваш идиот, Фомин, вы его так, кажется, назвали? Так вот, это он бежал за мной, размахивая этим пистолетом. А потом накинулся на меня. Ударил, между прочим, наручники надел, вон, до сих пор запястья болят. И, главное, мерзавец, заставлял надеть эту куртку! Сумасшедший какой-то! И чего ему эта куртка далась?

Следователь погрустнел, вздохнул, потер рукой лоб и позвал лейтенанта, скучавшего у двери.

— Лейтенант, уведите задержанного. И скажите Фомину, чтоб он зашел в кабинет.

— Куда, куда? — выкрикивал Синицын. — Вы меня отпускаете, да? Гражданин следователь, ну, когда же вы меня отпустите? Не я должен сидеть за решеткой, а этот боров! — выкрикнул он в лицо входящему Александру. — Вы проверьте! Небось, он сам замочил этого Колодного, а на меня пытается повесить!

Александр вздрогнул и хмуро посмотрел на следователя. Тот взглядом указал ему на стул. После разговора с Синицыным следователь выглядел совсем не так, как прежде. Куда-то подевался его хитрый вид, в настоящий момент глаза были несколько растерянные. Александр сел на стул.

— Ну что? — спросил он следователя.

— Фомин, — как будто немного стесняясь, спросил его следователь. — Фомин, ответьте мне на один вопрос. Вы курите… это самое… ну, травку?

Александр ошалело уставился на молодого следователя:

— То есть как это?

Тот слегка покраснел, а потом махнул рукой:

— Черт! Это я так. Простите.

— Гражданин следователь, это он убил Колодного! Я точно знаю. Да как же я могу не знать, если сам битый час гонялся за ним по всяким подворотням и подъездам!

— А вот он утверждает, что это именно вы напали на него, когда он мирно гулял по улице, — тяжко вздохнув, сказал следователь.

— Да вы что, издеваетесь? — Александр так возмутился, что даже привстал. — Мирно гулял! Он, «мирно гуляющий», убил человека! На моих глазах, между прочим! А я, плохой, обкуренный, — вы, видимо, это подразумевали, когда спрашивали, не курю ли я травку, — плохой охранник не дал этому хорошему человеку сделать контрольный выстрел?

— Да, но Колодный все равно скончался, — резонно возразил следователь. — Киллер, возможно, это увидел и не стал лишний раз подходить к трупу.

— Этому я помешать уже не смог, — опустил голову Александр. — Но моя обязанность — охранять офис, а не самого Колодного. А Колодный в офис еще не вошел.

— Да понимаю я все это! — с каким-то надрывом произнес следователь, встал и подошел к окну. — Но поймите, мы не можем больше держать его под арестом. Нет, совершенно нет никаких доказательств. Ни отпечатков пальцев, ничего! Задержанный все отрицает. Еще как отрицает! Видели бы вы, какой он тут балаган устроил! Цирк просто!

Следователь подошел к Александру и нагнулся:

— Вы знаете, а он совершенно прав.

— То есть как это «прав»? — опешил Александр.

— Очень просто. Какой дурак признается во всем? Я сразу предвидел. Нет у нас доказательств его вины… — следователя даже передернуло от досады.

— Подождите. — Александр помассировал виски, будто пытаясь что-то вспомнить. — Вы же, помнится, говорили, что найдены следы пороха на одежде Синицына…

— Да. Все верно. Найдены. Но вы же понимаете, что это не может служить доказательством вины. Свидетелей, кроме вас, нет. А вы — сотрудник милиции, вы не можете быть свидетелем. Так что, замкнутый круг. И что самое главное, этот… Синицын, — следователь едва сдержался, чтобы не выругаться, и ограничился тем, что погрозил кулаком в сторону закрытой двери, — все прекрасно понимает. И еще насмехается, мерзавец!

— Черт! Неужели никаких доказательств? Неужели его нужно отпускать? — с каким-то ужасом произнес Александр, как будто речь шла не о Валерии Синицыне, а, как минимум, о Джеке Потрошителе. — Нельзя его еще подержать? Может быть, что-нибудь найдется…

— Вы понимаете, что говорите? — следователь нервно прошелся по кабинету и снова сел за стол. — Сколько его можно держать? А на следующем допросе он не только обвинит вас в том, что вы наркоман, а еще придумает, что вы лично с ним. знакомы и преследовали свои особые цели, когда накинулись на него. От такого что угодно можно ожидать.