Горячий камушек - [15]

— «О. Дж. Бар и Гриль», — сказал он. — На Амстердам.

В их второй краденой машине, предназначенной для побега с места преступления, Дортмундер, Келп и Чефвик продолжали обеспокоенно изучать выход из Колизея, Западная Шестидесятая улица, дом 20. Мотор был заведен, и нога Дортмундера нервно постукивала по педали газа.

— Мы не можем ждать дольше, — сказал Дортмундер.

— Вот он! — крикнул Чефвик, когда дверь на другой стороне улицы отворилась и из нее вышел человек в форме охранника. Но следом полдюжины людей в униформе тоже высыпал и на улицу.

— Это не он, — прохрипел Дортмундер. — Ни один из них не он.

Он выжал сцепление, и машина тронулась.

Наверху, на первом промежуточном этаже, Гринвуд все еще мчался, как гончая за механическим зайцем. Ему был слышен топот погони, доносившийся сзади, но теперь он стал слышать такой же топот за поворотом коридора впереди его.

Он остановился. Он был пойман, и он это знал.

Он посмотрел на изумруд, лежавший у него на ладони. Кругловатый, со множеством граней, глубокого зеленого цвета, чуть поменьше мяча для гольфа.

— Пропади ты пропадом, — сказал Гринвуд и проглотил изумруд.

12

Ролло одолжил им портативный приемник, маленький, транзисторный, японский, и они слушали про похищение по местной станции, передающей новости. Им рассказывали о дерзком грабеже, побеге Мэрча из «скорой», об истории Изумруда Талабво, о том, что Алан Гринвуд арестован и ему предъявлено обвинение в соучастии в ограблении, и о том, что банда успешно скрылась вместе с драгоценным камнем. Потом они прослушали прогноз погоды, потом женщина рассказала им о ценах на бараньи и свиные отбивные в городских супермаркетах, и, наконец, они выключили радио.

Некоторое время сидели молча. Воздух в задней комнате был сизым от дыма, и их лица в ярком свете голой лампочки выглядели бледными и усталыми. Наконец Мэрч сказал:

— Я не был жестоким.

Он произнес это угрюмо. Диктор радиостанции описал его нападение на врача «скорой помощи» как «жестокое».

— Я просто двинул ему в челюсть, — уточнил Мэрч. Он сжал кулак и описал им короткую аккуратную дугу. — Вот так. Это вовсе не жестоко.

Дортмундер повернулся к Чефвику.

— Вы отдали камень Гринвуду?

— Определенно, — сказал Чефвик.

— Вы не уронили его на пол?

— Я не уронил, — замотал головой Чефвик. Он был раздражен, но все они были «на нервах». — Я совершенно отчетливо помню, как отдал камень ему.

— Зачем? — спросил Дортмундер.

Чефвик развел руками.

— По правде сказать, я не знаю. В тот момент, в возбуждении… нет, не знаю, зачем я это сделал. Мне надо было нести портфель, а у него ничего не было, и я засуетился, ну и сунул ему изумруд.

— Но легавые не нашли у него камня, — сказал Дортмундер.

— Может, он его потерял, — сказал Келп.

— Может быть, — Дортмундер посмотрел на Чефвика снова. — Вы ведь не станете водить нас за нос, не так ли?

Чефвик, оскорбленный, вскочил.

— Обыщите меня, — предложил он. — Я настаиваю. Немедленно обыщите меня. За все годы, что я работаю, не знаю, в скольких делах я был, никто никогда не подвергал сомнению мою честность. Никогда. Я категорически настаиваю на том, чтобы меня обыскали.

— Ладно, — сказал Дортмундер. — Садитесь. Я знаю, что вы не брали его. Я просто немного на взводе, вот и все.

— Я настаиваю, чтобы меня обыскали.

— Обыщите себя сами, — отрезал Дортмундер.

Дверь открылась, и вошел Ролло со свежим стаканом шерри для Чефвика и новым льдом для Дортмундера и Келпа, которые распивали бутылку «бурбона».

— Большей удачи в другой раз, ребята, — сказал Ролло.

Чефвик, забыв о ссоре, сел и принялся за шерри.

— Спасибо, Ролло, — пробормотал Дортмундер.

Мэрч сказал:

— Я бы попробовал еще одно пиво.

Ролло удивленно посмотрел на него.

— Чудеса не переведутся никогда, — произнес он и вышел.

Мэрч посмотрел на остальных.

— Что это он имел в виду?

Никто не ответил ему. Келп спросил Дортмундера:

— Что я должен сказать Айко?

— Что его не достали.

— Он не поверит.

— Это трудно пережить, — сказал Дортмундер. — Ты скажешь ему то, что сочтешь нужным. — Он допил свой бокал и встал. — Я собираюсь домой.

— Пойдем к Айко вместе, — предложил Келп.

— Ни за что в жизни, — отрезал Дортмундер.

ФАЗА ВТОРАЯ

1

Дортмундер с буханкой белого хлеба и большим пакетом молока подошел к кассе. Поскольку дело было в пятницу, во второй половине дня, супермаркет был прилично набит, но впереди него, в очереди на скорый досмотр, народу оказалось не так уж и много, и он прошел довольно быстро. Кассирша положила хлеб и молоко в большой пакет, который он вынес наружу, крепко прижимая локти к бокам, что выглядело страшновато, но не слишком.

Дата была пятое июля, девять дней спустя после фиаско в Колизее, там, в Нью-йорке, а место называлось Трентон, Нью-Джерси. Солнце сияло, и воздух был приятно жарок и влажен, но на Дортмундере поверх белой рубашки была еще легкая баскетбольная куртка, застегнутая на молнию почти до самого верха. Вероятно, поэтому он выглядел таким раздраженным и кислым.

Он прошел квартал от супермаркета, все еще неся пакет так, что локти оставались прижатыми к бокам, а потом остановился и положил пакет на капот удобно припаркованной машины. Он полез в правый карман куртки, вытащил оттуда банку рыбных консервов и бросил ее в пакет. Из левого кармана брюк достал упаковку бульонных кубиков и бросил ее туда же. Затем расстегнул куртку и слева под мышкой обнаружил упаковку нарезанного американского сыра, которую тоже бросил в пакет. Наконец из-под руки справа была извлечена упаковка с ломтиками копченой колбасы и брошена в тот же пакет, который теперь оказался значительно более полным, чем раньше. Дортмундер его и понес домой.