После этих слов, Иосиф Виссарионович Сталин кивнул Матьяшу Ракоши на выход, развернулся и вышел из ложи, провожаемый в спину телекамерой компании «Эй Эн Би Си».
* * *
Герой Советского Союза, генерал-майор Артем Сергеевич Сергеев[94], на этот матч попасть не планировал, после прошлогоднего провала на Олимпиаде в Хельсинки и расформирования ЦДСА, к футболу он невольно охладел. Приемный сын Сталина прибыл в Москву для участия в Параде Победы седьмого ноября, а в свободное время, планировал спокойно пообщаться с близкими, вдруг выяснил для себя, что сейчас все они буквально больны футболом. Футбол собиралась смотреть по телевизору, даже беременная Светлана. У самого Артема Сергеевича дома, в Ростоке, осталась жена с почти восьмимесячным пузом, поэтому, общению с еще одной непраздной бабой, да еще и о футболе, он, естественно, предпочел стадион и компанию, полностью озабоченного этим самым футболом, сводного брата.
Хотя нет, Василий был не озабочен футболом, скорее воодушевлен и даже окрылен. В предстоящем матче он пообещал невиданное зрелище, а о своих подопечных говорил только в восторженных формах — Великолепный, Бесподобный, Выдающийся, Гениальный. Хоть Артем и охладел к футболу, но понимания игры не утратил, а после такой «накачки», невольно проникся настоящим интересом.
Зрелище действительно получилось невиданное. Бобров[95] снова удивил заявкой на матч. В заявке снова появился новичок[96], восемнадцатилетний московский Торпедовец Валентин Иванов, и снова сменилась расстановка игроков. Невиданная до сего дня расстановка один-четыре-три-три, которая на деле оказалась, то сжимающейся, по обстановке, в один-четыре-пять-один, то разжимающейся в привычные один-четыре-один-пять. И персональная опека Пушкаша с постоянным прессингом остальных. Играть в отборе мяча начинал даже единственный по факту чистый форвард, спартаковец Симонян, порой вынуждая защитников выбивать мяч за кромку поля. Венграм просто не давали играть, у них не проходили комбинации длиннее трех пасов. Вместо сыгранной и опытной команды, на поле у них вдруг оказалось одиннадцать отличных игроков, но совершенно не понимающих — что происходит и что с этим делать.
Советская же сборная играла как хороший симфонический оркестр. Менялась мелодия, менялся ритм, но никто не сбивался, никто не фальшивил. А дирижером у этого оркестра оказался тот самый гениальный Васин новичок — аргентинец Альфрело Ди Стефано, про которого он так разливался до матча. А во время матча о нём уже разливался из динамика телевизора комментатор Николай Озеров, телевизор в ложе Федерации Футбола СССР на Динамо присутствовал и работал на полную громкость, и когда Озеров повторял восторженные Васины эпитеты, брат возбужденно хлопал Артема по плечу, или тыкал локтем в бок.
Ди Стефано действительно делал игру. Он уверенно держал свой плацдарм в центре, но при этом все время находился неподалеку от мяча, и при отборе, всегда был лучшим вариантом для первого паса. А потом делал игру. То разгоняя по флангам Иванова со Стрельцовым, то находил пасом Симоняна на острие атаки, то руководил методичной и массовой осадой ворот Венгерской сборной, то собственной обороной, при подаче венграми, редких в этом матче, угловых ударов. Он был буквально везде, он был вездесущ, просто какое-то футбольное божество. А когда на семьдесят восьмой минуте, метров с тридцати-тридцати двух, Ди Стефано, в обвод стенки, пробил, прекрасно игравшего сегодня, вратаря сборной Венгрии и сделал счет четыре-ноль, Озеров буквально зашелся в экстазе. «ГОООЛ! Да! Гол! Я умираю от восторга, зовите скорее другого комментатора!»
Впечатление не испортил даже ответный гол Пушкаша, на предпоследней минуте матча, а может быть даже его улучшил. Этот гол зримо всем напомнил, кого именно сегодня обыграла сборная СССР и все оставшееся до финального свистка время стадион скандировал «Тан-го! Тан-го!».
Сразу, после окончания игры, в прямой эфир включилась камера в правительственной ложе. Поздравления товарищей Рокоссовского и Ракоши, а также, как всегда замысловатое, послание отца, Василий Сталин выслушал, расплываясь в блаженной улыбке.
— Будет им пример для молодежи, будет. Пойдем, Артемка, я тебя с «Танго» познакомлю.
18 октября 1953 года. Москва, Казанский вокзал. Агитационный поезд «Красный Коммунар»
Оглядев, кое-как рассевшихся в неожиданно оказавшемся тесном салон-вагоне, членов Президиума ЦК КПСС, товарищ Сталин усмехнулся в усы и отложил трубку.
— Курить не будем, а то задохнёмся. Эк вы Президиум-то раздули, скоро в один вагон помещаться перестанете. Для меня это показатель вашей нерешительности, товарищи коммунисты. Про Васю я вчера всё объяснил Павлу Анатольевичу. Проект указа «О формировании Отряда подготовки космонавтов СССР», поддерживаю в редакции товарища Маленкова. Все услышали? Нет, обосновывать сейчас не буду, если хотите обоснований, читайте на днях в Правде. Не хотите в Правде? Понимаю. Тогда ставь проект указа на голосование, Константин Константинович. Конечно прямо здесь, чего тянуть-то? Четверо за, один против, двенадцать воздержавшихся. Четыре-один, как вчера. Что опять не так, Павел Анатольевич?
