Городской мальчик - [31]

– Да мак же ты их различаешь? Если в слове две буквы, разве это не предлог?

– Ну, ты даешь, Ленни, ты что, вообще уроков не делаешь? Две буквы! Скажешь тоже, есть ведь «под», «над», «при», «перед»…

Ленни смял в мозолистой руке пустой бумажный стаканчик и с досадой швырнул в канаву.

– Эх, засыплюсь я.

– Послушай, Ленни, это ж легкотня. В придаточном всегда есть глагол. В словосочетании глагола нет.

– Глагол. Это что, «бегу», «прыгаю», «летаю»?

– Точно.

– Ну, ладно. Дай пример.

– Пожалуйста. «Он бросил мне мяч, и я поймал его на бегу». Найди придаточное.

– «На бегу», – не задумываясь брякнул Ленни.

– Да нет же, это словосочетание.

– Во чудик. Там же есть глагол – «бегу».

– Никакой это не глагол.

– Слушай, малявка, сначала сам разберись. Минуту назад ты сказал, что это глагол.

– Ну, понимаешь, иногда глагол, а иногда не глагол. Английский – заковыристая штука.

Ленни угрожающе прищурился.

– Ну ты, генерал Помойкин, ты что, хочешь запудрить мне мозги перед самым экзаменом? – спросил он, хватая Герби за рубаху.

– Знаешь, Ленни, я ведь мог бы и сам по себе заниматься, правда же? Просто я привел неудачный пример. «Я иду, а он бежит». Где тут придаточное?

Ленни помолчал, с подозрением взглянул на своего учителя и сказал:

– «А он бежит».

– Верно! Вот и разобрался.

– Ну, – повеселел второгодник, – делов-то куча, тогда прорвемся. А чего, всякую там муру про стишки тоже будут спрашивать?

– Уж это как пить дать.

– Вот зараза. Ни в одном классе больше нет таких вопросов.

– Знаю, но она же помешана на поэзии. Да это просто, Ленни. Главное, усвоить разницу между дактилем, хореем и ямбом.

– Всего-навсего, да? А откуда мне знать, в чем разница-то?

– Тут дело в ритме, понимаешь? Дактиль – это трехсложная стопа с ударением на первом слоге. Хорей – двусложная с ударением на первом слоге. Ямб – двусложная с ударением на втором слоге. Есть еще анапест, но она сказала, что на экзамене его не будет.

Ленни вынул из кармана бейсбольный мячик, обмотанный черной изолентой, и, повесив голову, начал перекидывать его из руки в руку.

– Да я хоть целый обеденный перерыв потрачу, а такого не запомню. Этот вопрос наверняка завалю.

– Нет, слушай, это надо выучить. – Герби на миг задумался, следя глазами за бейсбольным мячиком. Потом прищелкнул пальцами и сказал: – Есть, придумал. Попробуй запомнить так. «Аутфилдер»[3] – это дактиль; «шортстоп»[4] – хорей; «ты в ауте» – ямб.

– Вот это другой разговор! – Ленни с силой перекинул мячик в правую ладонь и спрятал в карман. – «Аутфилдер» – дактиль, «шортстоп» – хорей, «ты в ауте» – ямб. Есть такое дело. Но как же я…

– Погоди. Она напишет на доске строчку из стихотворения, так? Прочитай ее про себя. Если она звучит как «аутфилдер», то пиши «дактиль». Если подходит «ты в ауте, ты в ауте» – значит ямб. И так далее. Вот тебе и вся поэзия.

Ленни пробормотал несколько раз волшебное заклинание.

– Годится, запомнил железно. Хоть бы весь этот дурацкий экзамен был на поэзию.

– Теперь пройдемся по причастиям…

– Ща, Герби, обожди. Я еще за мороженым сгоняю. Атлет мигом сбегал до палатки на углу и вернулся, даже не запыхавшись, с новым стаканчиком. Второй раз за день недруги вместе ели мороженое. Никогда еще в своей исконной междуусобице они не были так близки к примирению. Герби, позабыв о годах унижений, испытывал к нуждающемуся в помощи врагу чуть ли не привязанность. Ленни, со своей стороны, готов был простить Герберту его смекалистость, поскольку теперь она пришлась очень кстати.

– Слышь, Герб, – спросил второгодник, между тем как стаканчик переходил из рук в руки, – откуда ты все знаешь? Ты ведь совсем не надрываешься. По вечерам, как и я, околачиваешься возле кондитерской.

– Подумаешь, Лен, а как у тебя получается быстро бегать и подтягиваться по пятнадцать раз? Это же выходит само собой, верно? Так и у меня.

Ленни почуял в этом доводе изъян.

– Нет, постой. Я-то люблю спорт, вот у меня и получается. А ты что, любишь грамматику?

– Чокнутый, что ли? Ненавижу, – решительно ответил Герби. В своей тайной страсти к премудростям языка сознаться было так же стыдно, как в привычке к опиуму; если на то пошло, Ленни скорее простил бы ему опиум. – Просто легко дается.

Ленни задумался.

– Все-таки, – вымолвил он наконец, – что ни говори, а по мне, лучше быть как я и хорошо играть в мяч, чем как ты – училкиным любимчиком и знать про всякие там придаточные и причастия.

– Ясное дело, – покорно согласился Герби, – но это от меня не зависит. Что мне, нарочно писать неправильные ответы на экзаменах? Не стану же я от этого быстро бегать.

Теперь Ленни взглянул на своего врага другими глазами. Ему пришло в голову, что, быть может, тот вовсе и не маменькин сынок, а просто у него неправильно устроены мозги.

– Слушай, Герб, ты ведь иногда бываешь почти своим парнем. В лапту, например, играешь неплохо. Только вот почему тебе неинтересно то, что интересно другим ребятам? Возьмем бейсбол. Спорим, ты даже не знаешь, кто лидирует в национальной лиге.

Герби промолчал.

– Спорим… нет, не может быть… уж основной состав-то «Янки» ты знаешь, правда же?

– Конечно. Бейб Рут играет первого полевого и отбивает четвертым, Лу Гериг играет первого бейсмена и отбивает третьим, а… а… – Упитанный коротыш неловко запнулся.