Городской детектив. Тени прошлого - [49]

Глафира вышла в коридор под этот монотонный речитатив со стороны молодого человека. У неё почему-то мгновенно создалось впечатление, будто они женаты вот уже как лет двадцать, а то что она его практически не знает, это просто досадное недоразумение.

Наспех приведя себя в порядок и проглотив завтрак, который она мечтала провести в тишине, Глафира собралась и выкатилась из дома. Она даже не дождалась родителей, которые ушли гулять с её племянником в лес. Девушке не хотелось показывать кому-либо своё внутреннее раздражение. Глаша не понимала, почему так завелась. Было бы гораздо обиднее, если бы Визгликов уехал искать новые улики без неё. Девушке показалось, что вчерашний день не закончился, и она лишь на секунду прикрыла глаза, а сейчас снова едет в машине, чтобы работать.

Ну а разговор с Визгликовым в салоне автомобиля добил её окончательно.

– А вы с этим, который на даче в майке расхаживает, ну того этого?

– Чего того этого? – Не расслышала Стаса девушка и нахмурила брови.

– Женихаетесь?

Глафира в одну секунду поняла, что так сильно её раздражает! Это был именно Илья. Но, так как теперь он, по всей видимости, любимчик семьи, то ей придётся нелегко.

– Да, обломался Маркуша! – Покачал головой Погорелов.

– А он что про меня спрашивал? – Мгновенно оживилась Глаша.

А так как они стояли на светофоре, то это дало возможность обоим мужчинам к ней развернуться.

– А ты Глаша Константиновна оказывается горячая штучка! – Сказал Визгликов. – Двумя крутишь! Мы многого о тебе не знаем!

Тут пространство окрасилось сигналами нетерпеливых водителей и беседа, которая выводила Глафиру из себя, оборвалась. Машина тронулась с места, и вскоре они очутились возле отчего дома девушки.

***

Снова оказавшись в квартире Нефёдовой, Глаша почувствовала себя крайне неуютно. Ей показалось кощунством утреннее хорошее настроение. Здесь жила тоска, боль, и уже по крайней мере два человека погибли. А также неясно кто эта девочка, которую не признала мать! Запрос, направленный в их родной город, результатов не дал, в ответ пришли те данные, которыми следствие уже располагало.

– Ну что, где здесь может быть чёрный ход? – Проговорил Визгликов, который, как только переступил порог, стал мрачным.

Глаша пожала плечами и пошла в сторону кухни, потому что вроде как оттуда вела дверь на вторую лестницу. Они вышли на крохотную площадку, огляделись, но здесь никаких дверей не было. Только стены, выкрашенные в жуткий синий цвет.

– Серёга ну-ка пробегись глянь, может быть что-то интересное углядишь!

Стас с Глашей вернулись на кухню, девушка покрутилась на месте недавнего преступления и развела руками.

– Ну вот! Ничего интересного не нашли!

Она сделала шаг назад, подошла к окну и вдруг замерла.

– Станислав Михайлович, а вот в той комнате где, – Глаша замолчала, не зная, как сказать о его дочери, – ну там, где фото я нашла. – Выпалила она собравшись с духом.

– Так и говори фото потерпевшей Визгликовой Олеси Станиславовны. Глаша, сейчас я следователь! – Он помолчал. – Моя боль отца не пройдёт никогда, но я не имею права в этот момент давить всех вокруг своими эмоциями. Сейчас я на работе! Поэтому давай без лишних пауз. Что ты хотела сказать?

– Я сейчас вспомнила, что там ещё одна дверь есть. Она загорожена старым пианино и картина висит, но дверь там точно есть!

Визгликов поднял брови.

– А какого ляда её никто не заметил? Мы чё в песочнице? – Он разбавил свою тираду крепким словцом и пошёл в указанную комнату.

Погорелов услышал его слова, когда возвращался с лестницы и догнал Стаса.

– Так видел я эту дверь! Я участкового спросил, что там, он сказал, выход в другой подъезд. Да и закрыта она! Чего там смотреть-то?

– А почему в другой подъезд? – Спросила Глаша.

– Так, а раньше здесь две квартиры было. То есть в этой части трёшка, а с той стороны однушка. – Погорелов вошёл в комнату. – Ну соседи твои выкупили её, видимо, расширяться хотели.

– Вы сейчас бредите, что ли? – Визгликов упёрся в пианино, которое загораживало дверь. – Глаша сними эту мазню со стены. – Он кивнул на картину, загораживающую дверь.

– Это не мазня, а художественное произведение.  – Глафира поставила картину на окно и посмотрела на Стаса. – А почему мы бредим-то?

Стас с Погореловым вместо ответа упёрлись в пианино, но оно стояло, как влитое и не двигалось с места.

– Музыкальный инструмент, конечно, штука тяжёлая, но не настолько! – Проговорил Стас часто дыша. – А любопытная Глаша вместо того, чтобы задавать тупые вопросы, лучше бы подумала. Откуда в этом доме такая маленькая однушка, как эта комната? Да здесь самая маленькая квартира метров шестьдесят, а здесь метров восемь. Так что за этой дверью отнюдь не лестница! Серёга давай навалились!

Но сколько бы они ни наваливались, пианино было недвижимо. Стас, полностью выдохнувшись, присел на подоконник, потом оглядел инструмент со всех сторон и встал на четвереньки.

– Слушайте, между этой громадиной, полом и стеной нет зазоров! Совсем нет! Так не бывает. – Он задумался. – Оно к полу прикручено!

– Как это? – Нахмурила Глаша. – Да и зачем?

– Глафира Константиновна у вас имеется что-то из инструментов дома? Шуруповёрт, гвоздодёр или на худой конец отвёртка? – Спрашивал Визгликов, бегая вокруг пианино со всех сторон.