Городские легенды - [122]

— Ты не один, — сказала она Джеку.

— Я никогда не бываю один, — ответил тот. — Ты это знаешь. Моя сестра, Диана, — пояснил Джек Мойре, потом представил ее Диане.

Женщина ничего не ответила, но так долго разглядывала Мойру яркими лунными глазами, что та не выдержала и заерзала. Ощущение сна быстро улетучивалось. От страха у нее снова противно засосало под ложечкой.

— Почему ты здесь? — спросила наконец Диана.

Голос у нее был совсем не такой, как у брата. Он был теплый и круглый, от него веяло ароматом вишневого цвета или розовых бутонов. Его звуки сразу разогнали все страхи Мойры и вернули прежнее ощущение сна.

— Я... я не знаю, — сказала она. — Я шла домой, по дороге перешла через какой-то мост, и вдруг оказалась... здесь. Не знаю где. Я... послушайте. Я хочу домой. Я не хочу, чтобы все это было на самом деле.

— Это все очень даже на самом деле, — сказала Диана.

— Чудесно.

— Она хочет помочь несчастным, — вставил Джек, — но они бегут от нее.

Мойра метнула на него убийственный взгляд.

— Да помолчи же, — велела ему Диана, нахмурившись. Потом снова обратилась к Мойре: — Так почему же ты не идешь домой?

— Я... я не знаю, как. Мост, по которому я пришла... когда я хотела вернуться, то оказалось, что его пролет исчез.

Диана кивнула:

— А что тебе рассказал мой брат?

Ничего толкового, вертелось на языке у Мойры, но вместо этого она послушно пересказала весь разговор с Джеком.

— И ты отчаялась? — спросила Диана.

— Я...

Мойра заколебалась. Она думала о тех забывших надежду, впавших в уныние людях, мимо которых она проходила по дороге на крышу.

— Нет, наверное. То есть я не то чтобы счастлива или что-то в этом роде, но...

— У тебя есть надежда? На то, что твоя жизнь изменится к лучшему?

Лица, сменяя одно другое, быстро пронеслись у нее в мозгу. Призраки из прошлого, далекого и близкого. Мальчишки из школы. Эдди. Она услышала его голос.

Или ты мне даешь, или идешь пешком.

Ей хотелось нормальной жизни. Чтобы было, чему радоваться. Ей хотелось встретить человека, с которым можно построить нормальные отношения, которого можно спокойно любить, не опасаясь, что другие назовут ее шлюхой. Ей хотелось, чтобы этот человек появился в ее жизни уже завтра утром. И еще ей хотелось, чтобы у нее с ним было нечто большее, чем просто покувыркаться на сеновале.

Но в тот миг ей казалось, что всего этого никогда не будет.

— Не знаю, — сказала она наконец. — Я хочу верить. Я не собираюсь сдаваться, только...

И снова в ее памяти встали лица, только на этот раз они принадлежали заблудшим, которые населяли этот город. Отчаявшимся.

— Я знаю, что есть люди, которым приходится куда хуже, чем мне, — сказала она. — Я здорова, руки, ноги, голова на месте. И все же чего-то не хватает. Не знаю, как другие, — может, и у них то же самое, только они не подают виду, — но у меня такое чувство, как будто внутри меня дыра, которую я ничем не могу заполнить. И мне так одиноко...

— Вот видишь, — сказал тут Джек. — Она моя.

Мойра повернулась к нему:

— Это еще что такое?

Но ответила ей Диана:

— Он предъявляет права на твое несчастье, — сказала она.

Мойра перевела взгляд с одного на другого. Между ними явно что-то происходило, какая-то скрытая борьба, сути которой она не могла ухватить.

— О чем вы оба говорите? — спросила она снова.

— Этот город наш, — сказала Диана. — Мой и моего брата. Мы с ним две стороны одной монеты. У большинства людей монета падает моей стороной вверх, ведь вы от природы оптимисты. Но некоторым оптимизм изменяет. И когда монета поворачивается к ним другой стороной, то прощай надежда.

Внимание Мойры особенно привлекли слова «ведь вы от природы оптимисты», в устах Дианы они прозвучали так, словно она и ее брат — не люди. Она повернула голову и взглянула на город мостов и покосившихся зданий. Он был словно картина из сна — не то чтобы кошмарного, но и не слишком приятного. И она оказалась здесь в ловушке; в ловушке из сна.

— Слушайте, а кто вы такие? — спросила она. — На «Джека и Диану» я больше не клюну — слишком похоже на ту песню Джона Мелленкампа. Кто вы такие на самом деле? И что это за место?

— Я ведь тебе уже говорил, — сказал Джек.

— Но ты дал ей только половину ответа, — добавила Диана. Она повернулась к Мойре. — Мы Отчаяние и Надежда, — сказала она. Коснулась рукой груди. — Ты нуждаешься в нас, и потому мы перестали быть аллегорией и обрели плоть и кровь. Это наш город.

Мойра покачала головой:

— С Отчаянием все понятно — это место просто смердит им. Но при чем тут Надежда?

— Надежда помогает сильным подняться над отчаянием, — сказала Диана. — Это она придает им сил. Не слепая вера и не точное знание, что кто-то придет и поможет, но понимание того, что своими силами они способны не только выжить, но добиться счастья. Именно надежда закаляет их волю и дает им силы продолжать борьбу, сколь бы ничтожными ни были их шансы.

— Не забудь сказать ей о том, как избыток на дежды превратит ее в ленивую корову, — сказал ее брат.

Диана вздохнула, но не стала делать вид, будто не слышала.

— Это правда, — сказала она. — Слишком много надежды тоже плохо. Запомни одно: ни отчаяние, ни надежда не властны сами по себе; они лишь дают силу, используя которую, ты победишь или падешь.