Город за рекой - [57]
— Как вы сказали?! — переспросил архивариус, пораженный услышанным.
— Если бы мы, — пояснил агент, — использовали для дробления еще и горную породу, то не только взаимное соотношение нарушилось бы, но и круговорот порядка. Наличная материя не может быть ни увеличена, ни уменьшена, так ведь?
— Значит, — с заминкой сказал архивариус, — кирпич прессуется исключительно для того, чтобы…
— Чтобы он здесь, у нас, — подхватил агент с довольной и ехидной ухмылкой, — снова перемалывался.
— И, — досадливо воскликнул архивариус, — изготовляемая из него порошкообразная масса…
— Совершенно верно, — утвердительно кивнул агент, — она служит сырьем для фабрики на другом конце города — для производства нового формового кирпича.
— Но это же… — топнул ногой архивариус.
— Образцово отработано, — заключил господин Видехук, — и притом так просто.
Женщины и девушки у приборного щита под наблюдением мастера манипулировали разными рычагами, посредством которых производилось управление на расстоянии ходом вальцовочных машин и воронковых мельниц и регулировалась прежде всего скорость. Знали ли они, что всякое новое ускорение, которое они задавали легким поворотом регуляторов, означало для армии рабочих за стенами этого машинного зала едва ли посильный темп работы и выжимало из людей новый пот, новый кашель? А те в свою очередь неужели не подозревали, что постоянно были заложниками не только одного и того же процесса, но и постоянного превращения одной и той же материи?
— Я не понимаю, — сказал архивариус, у которого мысли мешались в голове, — я не понимаю этих ненужных колоссальных затрат, этого постоянного ускорения, методичности процесса.
— Для отдельного человека, — сухо возразил агент, — это усиливает привлекательность механической игры.
— Для чего, — воскликнул архивариус, все больше возбуждаясь, — эта прямо-таки смехотворная серьезность, с какой на одной фабрике изготавливаются каменные кубики, все более прочные, более качественные и более красивые на вид, с тем только, чтобы на другой фабрике их все быстрее, все изощреннее превращать в первоначальное состояние, в пыль. Это абсурд!
— Вы смотрите слишком уж нравственно, — сказал господин Видехук, подавляя зевоту. — Видите ли, господин архивариус, — продолжал он приглушенным голосом, потирая руки и крутя кольцо на своем указательном пальце, — для массы бессмысленность ее труда остается, естественно, тайной. Она доверчиво держится за иллюзию деятельности, возложенной на нее Префектурой. Мы, агенты, хотя и заглядываем за кулисы театра, все же не уполномочены проникать в глубинный смысл пьесы. — Он оборвал свою речь и прислушался, приложив ладонь к уху. — Я не ошибся, — сказал он. — Вот удачный случай для вас, господин архивариус. Президент нашего фабричного комплекса раз делает обход.
Специальный агент сделал кое-какие распоряжения; открыли соседнее помещение, развернули ковровую дорожку, протянув ее через порог входной двери к дороге. Снаружи доносился приближающийся звон бубенцов, как будто кто-то ехал на санях, послышался топот шагов, и агент поспешил к выходу.
— Внимание! Внимание! — крикнул он.
Двое телохранителей, позвякивая колокольчиками, стали по обе стороны двери. Носильщики в обшитых галунами мундирах внесли паланкин и, пройдя в середину зала, бережно опустили его на пол. В то время как двое других телохранителей под соответствующие звуки колокольчиков раскачивали маленькие серебряные кадильницы, носильщики опустили парчовый верх паланкина. Все присутствующие, даже девушки и женщины у пульта управления, поднялись со своих мест и преклонили колени. Мастер машинного отделения осенил себя крестным знамением. Катель склонился в низком поклоне, неуклюже свесив руки вперед чуть не до пола. Архивариус, слегка опустив голову, смотрел во все глаза. Стала видна плотно обтянутая роскошным одеянием, высохшая карликовая фигурка-мумия в сидячей позе, с желто-восковым лицом, с высовывающимися из-под ткани кончиками омертвелых рук. Голову ее украшала обшитая цветными лентами треуголка. Благовоние разлилось по помещению.
— Мой Президент! — воскликнул агент, сделав рукой широкий приветственный жест.
Мумия неподвижно смотрела прямо перед собой.
— Продолжать! — звучным голосом сказала она. Женщины тотчас юркнули к своим рычагам на пульте управления. Мастер принялся усердно передвигать металлические пластинки. Господин Видехук сделал несколько шагов назад. Паланкин с Президентом подняли и перенесли в соседнее помещение, где его установили на подиум. После того как носильщики, грузно ступая, удалились, архивариус вошел вслед за агентом в смежное помещение. Они встали у паланкина, агент по одну сторону, архивариус по другую, так что ему был виден профиль Президента. Выступающий вперед нос казался вырезанным из слоновой кости. Тонкое лицо выглядело бескровным. Нарочитая торжественность пышного ритуала произвела на архивариуса такое впечатление, будто выставили на обозрение дряхлость какого-нибудь далай-ламы или папы.
— Что разрушение? — осведомился президент-мумия. — Делает успехи?
— Круговорот материи все ускоряется, — сказал агент с придыханием в голосе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Одна из ранних книг Маркеса. «Документальный роман», посвященный истории восьми моряков военного корабля, смытых за борт во время шторма и найденных только через десять дней. Что пережили эти люди? Как боролись за жизнь? Обычный писатель превратил бы эту историю в публицистическое произведение — но под пером Маркеса реальные события стали основой для гениальной притчи о мужестве и судьбе, тяготеющей над каждым человеком. О судьбе, которую можно и нужно преодолеть.
Цирил Космач (1910–1980) — один из выдающихся прозаиков современной Югославии. Творчество писателя связано с судьбой его родины, Словении.Новеллы Ц. Космача написаны то с горечью, то с юмором, но всегда с любовью и с верой в творческое начало народа — неиссякаемый источник добра и красоты.
«В те времена, когда в приветливом и живописном городке Бамберге, по пословице, жилось припеваючи, то есть когда он управлялся архиепископским жезлом, стало быть, в конце XVIII столетия, проживал человек бюргерского звания, о котором можно сказать, что он был во всех отношениях редкий и превосходный человек.Его звали Иоганн Вахт, и был он плотник…».
Польская писательница. Дочь богатого помещика. Воспитывалась в Варшавском пансионе (1852–1857). Печаталась с 1866 г. Ранние романы и повести Ожешко («Пан Граба», 1869; «Марта», 1873, и др.) посвящены борьбе женщин за человеческое достоинство.В двухтомник вошли романы «Над Неманом», «Миер Эзофович» (первый том); повести «Ведьма», «Хам», «Bene nati», рассказы «В голодный год», «Четырнадцатая часть», «Дай цветочек!», «Эхо», «Прерванная идиллия» (второй том).
Книга представляет российскому читателю одного из крупнейших прозаиков современной Испании, писавшего на галисийском и испанском языках. В творчестве этого самобытного автора, предшественника «магического реализма», вымысел и фантазия, навеянные фольклором Галисии, сочетаются с интересом к современной действительности страны.Художник Е. Шешенин.
Рассказы Нарайана поражают широтой охвата, легкостью, с которой писатель переходит от одной интонации к другой. Самые различные чувства — смех и мягкая ирония, сдержанный гнев и грусть о незадавшихся судьбах своих героев — звучат в авторском голосе, придавая ему глубоко индивидуальный характер.