Город за рекой - [30]

— Собственно, я совсем не знаю этот район, — сказала она. — Что-то меня всегда удерживало от того, чтобы разыскать наш старинный родовой дом.

Она шла уверенно, как будто к дому ее вела интуиция, пока не остановилась наконец перед низким строением.

— Должно быть, здесь, — сказала она Роберту. Она закрыла глаза, словно ей требовалось еще сверить внешний образ с каким-то внутренним представлением. Низкое строение, стоявшее в глубине сада, имело вид скромного господского дома. Окна далеко отстояли друг от друга. Желтой охрой сверкала оштукатуренная поверхность стены сквозь гирлянды растений, которыми был увит домик. Через палисадник между елями и ползучими вечнозелеными растениями шла усыпанная гравием дорожка к входной двери, находившейся не посередине фасада, а сбоку. Над дверью виднелось круглое окошко.

На лавочке возле открытой двери сидела на солнце пожилая супружеская пара. Женщина с бледным лицом и редкими седыми волосами, расчесанными на прямой пробор, вязала бордовую шаль, которая широким полотнищем покрывала ее колени и пол возле ног. Привычные пальцы механически двигались, исполняя работу, за которой она едва следила глазами. У мужчины в бархатной круглой шапочке темного цвета были красные щеки и белая клинообразная, как у гнома, бородка. Он приставил ладонь к глазам, всматриваясь в пришедших.

— Наша Анна, — сказал он жене.

— В самом деле Анна, — отозвалась та, — и она уже, в свои двадцать восемь лет.

— Вот и я, — сказала Анна, коротко приветствуя родителей. Она как будто испытывала некоторую неловкость при виде их.

Мать, продолжая сидеть, слащаво улыбалась.

— Вот почему я последние дни не видела тебя во сне — сказала она, — вот почему. Ты уже собиралась сюда.

— Она все вяжет, — сказал отец. — Ее манера.

— Позвольте, — перебила Анна, — представить вам господина доктора Линдхофа.

Роберт отставил в сторону чемодан и молча поклонился.

— Твой кавалер? — спросила мать.

— Чиновник из города? — осведомился отец.

— Мой спутник, — сказала Анна и непринужденно положила руку на плечо Роберту.

— Он нес ее вещи, — сказала мать и покосилась на мужа.

— Ну да, — отозвался старик.

— Но это не Хассо, — сказала мать, продолжая постукивать спицами.

— А я по старой привычке вожусь понемногу в саду, — обратился старик к Роберту, который смущенно отстранился от Анны. — С появлением здесь мам #225;, - пояснил он, — еще лучше поддерживается порядок.

— Он вечером всегда ходит к своему бочонку, — сказала старуха.

— Вечером я люблю ходить к своему бочонку, — подтвердил тот. — Спускаюсь в погреб, хлопаю по деревянному чреву и думаю, что вот стоит мне только вынуть шпунт, как польется вино. Но я каждый раз откладываю на следующий вечер. И так у меня остается радость ожидания, и я не разочаровываюсь. В мои годы это лучшая форма заполнения жизни.

— Но он каждый вечер ходит к своему бочонку, — сказала старуха.

— А ты без конца вяжешь свою шаль, — возразил он.

— Не ссорьтесь, — сказала Анна.

— Мы пользуемся привилегией, — снова обратился старик к Роберту, — еще какой-то срок оставаться в нашем старинном родовом доме. Пройдемте два шага по саду — и вы убедитесь, что память наших предков почитается.

— Он все содержит в порядке, — сказала мать, — это надо признать.

Старичок пригласил Роберта пройти к торцовой стене дома; там были установлены полукругом невысокие каменные плиты, на каждой в овальном медальоне барельеф мужской головы, окруженный самшитом. Никаких дат и имен. Чем дальше углублялись они в родовое владение, тем старее были каменные плиты, заметнее следы разрушения от времени и непогоды.

— Навести и ты своих праотцев, — сказала мать Анне, — прежде чем входить в дом.

Отец, который принес тем временем лопату, сказал Роберту:

— Когда в дом приходит пополнение, это значит, что пора позаботиться об установке собственного камня. Видите, господин инспектор, я разбираюсь в обычаях.

— Никакой он не инспектор, — насмешливо сказала Анна.

— Я знаю, что я знаю и что приличествует, — доброжелательно сказал отец. Он повернулся и как раз рядом с последней по времени плитой воткнул лопату в землю. — Каждый день на капельку глубже, — сказал он. — Конец станет началом.

— От сына у нас есть внук! — крикнула со своего места старуха.

Анна тронула Роберта за руку.

— Пойдем, — сказала она.

Он взял чемодан и последовал за ней.

— Для нас это честь, — крикнул им вдогонку старик, перегнувшись через лопату, — если вы удостоите своим посещением наш дом.

Когда Анна проходила мимо матери, старуха, перед тем, как дочь переступила порог, шепнула ей: "Огонь в плите все время горит. Твоя каморка наверху" — и Роберту: "Нашей дочери больше нечего терять. Даже честь".

Они вошли в обшитую панелями переднюю, убранную цветами и декоративными растениями. Летние гортензии, рододендроны и агавы стояли в горшках и кадках на толу, который был выложен метлахской плиткой. Из гостиной, обставленной дорогой фамильной мебелью, железная лесенка вела в галерею верхнего этажа под самой крышей. На стенах висели гравюры с видами древних городов. Из-за слабого света Роберт не мог разглядеть подробности.

8

Каморка Анны, как ее назвала мать, оказалась просторной и светлой комнатой. Анна переступила порог без любопытства, хотя обстановка была ей незнакома… Она обошла комнату, окинула все взглядом. В комнате ничего не изменилось, и поэтому она очень скоро освоилась в ней.