Город Воронов - [38]

— Весьма непростая загадка, — заметил Андерс.

— Хммф. Ну, кто бы ни переводил это с дварфийского, он пару раз ошибся. Вместо «обрамлённое» здесь «окружённое», а вместо «листьями осени» эти слова можно прочесть как «этими листьями осени».

Дварф покачал головой.

— И там, где говорится «отметьте», скорее стоит читать как «измерьте». Торопливая и небрежная работа.

— Любопытно, — заметил Джек. — Кажется, на смысл это почти не влияет.

— Не влияет, но никогда не знаешь, что именно окажется важным. Очевидно, это набор указаний на то, как обнаружить вход в склеп. Пропустишь всего одно слово — и можешь никогда его не найти.

— Сдаётся мне, дружище Тарзон, что разгадка этого ребуса требует понимания трёх вещей; «тридцать седьмого», «этих листьев осени» и «летней лестницы». Полагаю, к этому списку можно добавить восхождение по лестнице.

Джек сделал ещё один глоток и ухмыльнулся пенной ухмылкой.

— К счастью, я уже выяснил, к чему относится «тридцать седьмое».

Тарзон подался вперёд, уперев свои толстые руки в барную стойку. На самом деле он стоял на небольшом чурбане за стойкой, сравнявшись таким образом ростом с Джеком.

— Джек, я ненавижу игру в угадайку. Просто скажи нам.

— Тридцать седьмое относится к превосходному бренди, сваренному Цедризаруном, «Золоту Девичьего Огня» урожая 637 года по Летосчислению Долин. Цедризарун, разумеется, был мастером-винокуром древнего Сарбрина. Вероятно, это самый благородный напиток, когда-либо сваренный к востоку от моря.

— Этому бренди больше семиста лет, — проворчал Андерс. — Не сомневаюсь, в своё время оно было превосходным, но вряд ли осталось таковым до наших дней.

— Не будь так уверен, — возразил Тарзон. — Человеческая жизнь горит ярко и полностью сгорает меньше чем за сотню лет, но мои собратья иногда доживают до своего четвёртого столетия. Наша работа, которую люди сочли бы невозможной, иногда требует десятки и даже сотни лет. Я видел дварфийский алкоголь двухсот-, трёхсотлетней выдержки; мастер-винокур с лёгкостью мог бы создать напиток, для которого десятилетия — как года для человеческого бренди.

Его глаза потемнели, стали задумчивыми — дварф размышлял над заявлением Джека.

— Но где найти такой напиток? И сколько он будет стоить? В дварфийском королевстве бутыль потянет на тысячу, а то и две тысячи золотых корон. Не могу представить, где ещё можно взять этот бренди.

— Я знаю кое-кого, у кого есть бутылка, — сказал Джек. — Давайте на минутку представим, что сможем её позаимствовать, когда понадобится. Но почему в сердце всего лежит семисотлетняя бутыль бренди? Какая у неё роль в этой загадке?

— А где нашли надпись? — спросил Тарзон.

— Моя знакомая ценительница дорогого алкоголя скопировала её на пергамент с гробницы Цедризаруна. Нет, я пока точно не знаю, где находится гробница; давайте снова представим, что мы получим эти сведения, когда возникнет необходимость.

— Ты уже второй раз предполагаешь, что мы легко преодолеем существенную преграду на пути к осуществлению твоего плана, — указал Андерс. — Это не добавляет мне уверенности.

— Дружище Андерс, самые смелые планы и самые дерзкие замыслы требуют ума, способного обойти самые невообразимые трудности, чтобы пожать самые фантастические плоды, — Джек вознаградил себя новым глотком эля. — Невероятные богатства по определению невероятно заполучить, а значит, почти невероятные богатства заполучить почти невероятно. И когда что-то почти невероятно, значит это на самом деле возможно, только весьма и весьма непросто. Давайте не будем отказываться от фантастической награды, пока не убедимся, что заполучить её невозможно по-настоящему.

Тарзон негромко рассмеялся.

— Никто не сомневается в непомерной величине твоих амбиций, Джек. Вопрос в том, насколько цепкая у тебя хватка.

Дварф прервался, чтобы и себе налить кружку «Старого Смоки».

— Эта загадка высечена на склепе Цедризаруна. Склеп, в котором покоится его погребальное богатство, должен находиться где-то рядом, оборудованный самым хитрым тайным входом, который только сумели придумать мастера-каменщики старого Сарбрина. Загадка должна объяснять, как найти и открыть тайную дверь.

— Ты уверен, что Цедризарун просто не подшутил над будущими грабителями гробницы? — спросил Андерс. — Откуда ты знаешь, что надпись имеет хоть какое-то отношение к склепу? Насколько мы знаем, это может быть просто рецептом его любимого пива, зашифрованным для будущих поколений пивоваров.

— Я почти пятьдесят лет провёл, изучая все доступные источники о судьбе богатств старого Сарбрина, — сказал Тарзон. — Поверь мне; Склеп Гильдера существует, несмотря на тот факт, что его до сих пор не могли найти. Цедризарун не мог знать, сумеют ли потомки на протяжении долгих лет сберечь тайну входа в его гробницу, и поэтому придумал эту загадку в качестве подсказки на тот случай, если эти сведения будут забыты.

— Да, но зачем вообще оставлять подсказки? Зачем оставлять вход в гробницу, если она должна была просто хранить сокровища, которые Цедризарун унёс в могилу? — Андерс вытер губы тыльной стороной ладони. — Прости меня за такие слова, Тарзон, но все знают, что дварфы презирают грабителей могил. Зачем вообще оставлять потенциальным ворам хоть какой-то шанс?