Город в конце времён - [29]

— Ну-с, как поживает наш любитель игр с крысятами? — спросила она.

Джек слегка озадачился: откуда она знает?.. Может, ей Эллен рассказала?

— Ничего. Вот только из дней кусочки выпадают.

Как это неприятно: признаваться, что ты болен. Болен — значит, он теряет свой талант. Скоро он станет вялым, морщинистым, сгорбленным, и никому не захочется смотреть на его выступления.

— Блуждаю, — добавил он.

— И давно?

— Как давно блуждаю?

— Как давно начали терять кусочки дней?

— Месяца два.

— И вам сейчас… сколько? двадцать пять? шесть? — Доктор перевернула очередную страницу. Он удивился, с какой скоростью она делает свои пометки, да еще в таком объеме.

— Двадцать четыре, — ответил Джек.

— Вы слишком стары. Немедленно прекратите.

— Слишком стар? Для чего?

Нет, вы только на него посмотрите. Красив, как юный дьявол. Сильный, ловкий. В отличной форме… Нет, ты не болеешь. Живешь по своим законам. Всегда — в этом мы не сомневаемся… Так что с тобой такое?

Он, можно сказать, видел, как шевелятся губы доктора Санглосс, пока она его мысленно отчитывает, хотя, конечно же, вслух ничего подобного не произнесла. Все это он прочел в ее долгом, внимательном взгляде. После короткого, почти незаметного вздоха она вернулась к записям и сказала:

— Итак, что с вами происходит?

— Не знаю, ерунда какая-то. Теряю сознание на несколько минут… порой даже на час. Два-три раза за день. Иногда ничего не происходит дней по десять, а потом вдруг — раз! На прошлой неделе чуть ли не до вечера автопилотом ехал на велосипеде. Забрался аж к портовым докам.

— И ни синяков, ни царапин?

Джек только покачал головой.

— В последнее время травмы головы были? Ошибочные поступки… странное поведение — галлюцинации?

И вновь отрицательный жест.

— Вы уверены?

Он перевел взгляд на пришпиленный к стене плакат — пособие для студентов-медиков — человеческая голова в разрезе. В рамочке, под стеклом, рядом со стендом для подкалывания текущих бумажек. Постер напомнил ему о занятиях, где Джека учили глотать и вновь извергать из себя мандарины и шарики для пинг-понга.

— Еще есть что-то, вроде сновидения. Какое-то место. Настроение.

— Необычные запахи или послевкусие до или после этих эпизодов?

— Нет. Или… ну… иногда. Неприятный привкус.

— Чувство, будто силишься припомнить забытый сон. Так?

— Не знаю. — И в ответ на ее скептический взгляд добавил: — Честное слово.

— Наркотики? Марихуана?

Это он категорически отверг, и даже обосновал:

— Мешает моей координации.

— Ясно…

Она осмотрела его левую кисть, заставила развести пальцы веером, с удивлением отметила плотные мозоли.

— В семье были эпилептики? Может быть, нарколепсия? Шизофрения?

— Нет. Вряд ли. Я не очень-то много знаю про родню по материнской линии. Мама умерла, когда мне было лет двенадцать.

— Ваш отец курил?

— Нет. Единственное — он был очень крупный. Толстый, точнее. Очень хотел стать комиком.

Джек подмигнул.

Санглосс и бровью не повела, словно не заметила.

— Что ж, придется на обследование… Я так понимаю, страховки у вас нет?

— Не-а.

— Профсоюз? Каких-нибудь бродячих актеров? Водителей-дальнобойщиков? Да что угодно…

Джек улыбнулся.

— Есть, впрочем, шансы на бесплатные анализы в «Харборвью», по крайней мере для начала… Пойдете, если я договорюсь?

Он замялся.

— А они что будут делать? Отрежут кусочек — и под микроскоп?

— Скорее, томограф. Магниторезонансная сканограмма головного мозга. Малая эпилепсия характерна для детей, к пубертатному периоду она практически сходит на нет. У малышей бывает с десяток малых припадков ежедневно, порой даже сотни, но они редко длятся дольше нескольких секунд. Но в нашем случае этот диагноз не подходит, так? Нарколепсия… Хм-м… Возможно, но тоже не очень-то ложится на симптоматику… Кто-нибудь видел, как вы теряете сознание?

— Я вот только что потерял, ожидая у вас в приемной. Так и сидел, переворачивал страницы. Никто, похоже, даже внимания не обратил.

Джек кивнул в сторону кресла, на спинке которого висела его куртка. Из внутреннего кармашка выглядывала газета.

— Понятно… — Ярким фонариком размером с толстый карандаш она по очереди посветила ему в зрачки. — Телефонный номер?

— Пардон?

— Ваш телефонный номер, для вызова на обследование.

Он продиктовал ей телефон Берка, и Санглосс, записывая цифры, сказала:

— Я попрошу доктора Линдблома помочь устроить вас в «Харборвью». А вы не кочевряжьтесь, ладно? Если не для себя самого, так ради меня туда сходите. Договорились?

Джек торжественно кивнул, но в глаза смотреть избегал.

Санглосс потрясла языковым шпателем.

— Откройте рот пошире.

Когда он потерял способность изъясняться, если не считать мычания, она добавила:

— А я вас помню. Недели три назад… Никто не жаловался, что вы подбрасываете живых крыс?

— М-м-м… — ответил Джек.

Доктор вытащила шпатель, он зажал губы двумя пальцами, оттянул и отпустил. Раздался чмокающий звук. Юноша улыбнулся.

— Бывает иногда… Вообще-то они крысы специальные, дрессированные. Я просто показываю, как с ними можно работать.

— А с чем еще вы работаете? Я про зверушек.

— Раньше котенком жонглировал.

— Серьезно? А почему перестали?

— Он вырос. Пришлось подарить… Кошками вообще трудно жонглировать, они этого не любят — тот котенок был особенный. А еще у меня была змея. Вот это серьезная работа.