Город смерти - [5]

Она покачала головой.

- Только какао.

Бутылочка последовала за кофе по силовому лучу.

- У меня был ужасно утомительный день. - Он потер руки. - Работать после полудня не удалось - за обедом гости, все хотели разговаривать со мной, да и после обеда докучали своими вызовами. Минут десять назад лег спать. - Он улыбнулся. - Как ты провела вечер?

- Моки, это... это было ужасно.

Доктор Тмварба отпил из чашки.

- Прекрасно. Иначе я ни за что не простил бы тебе, что ты меня разбудила.

Вопреки своему желанию, она улыбнулась.

- Я всегда... всегда могу рассчиты... читывать на в... вашу помощь и симпатию, Моки.

- Ты можешь рассчитывать на мой здравый смысл и убедительный совет психиатра. А симпатии? Мне жаль, но не после двенадцати. Садись. Что случилось? - Взмах его руки вызвал к жизни кресло рядом с ним. Край сидения легко ударил ей под колени, и она села. - Перестань заикаться и рассказывай. Ты преодолела это, когда тебе было пятнадцать лет.

Голос его стал очень мягким и убедительным.

Она еще раз отпила кофе.

- Код, вы помните, я работаю над кодом?

Доктор Тмварба опустился в широкий кожаный гамак и отбросил назад седые волосы, все еще взъерошенные после сна.

- Я помню, тебя просили над чем-то поработать для правительства. Ты довольно презрительно отозвалась об этом деле.

- Да. И... ну, это не код... это язык. Но сегодня вечером я... я разговаривала с главнокомандующим... с генералом Форестером, и это случилось... Я имею в виду - это случилось, и я знаю!

- Что знаешь?

- Как прошлый раз, я знаю, о чем он думает.

- Ты читаешь в его мозгу?

- Нет. Как в последний раз. По тому, что он делал, я могла сказать, о чем он думает.

- Ты уже пыталась объяснить мне раньше, но я не понял, мне кажется, что ты говоришь о чем-то вроде телепатии.

Она покачала головой, снова покачала.

Доктор Тмварба сплел пальцы и откинулся. Внезапно Ридра сказала ровным голосом:

- У меня теперь есть кое-какие идеи на счет того, что ты пытаешься выразить: "Дорогая, но ты должна высказать это сама." Именно это вы хотели сказать, Моки, не правда ли?

Тмварба поднял седые брови.

- Да, это. Ты говоришь, что не читаешь у меня в мозгу? Но ты много раз демонстрировала мне...

- Я знаю, что вы собираетесь сказать, а вы не знаете, что хочу сказать я.

Она почти встала со своего кресла.

Тмварба сказал: - Именно поэтому ты такая известная поэтесса.

Ридра продолжала:

- Я знаю, Моки. Я ношу все в своей голове и вкладываю в стихи, которые понятны людям. Но прошедшие десять лет я занималась не тем. Вы знаете, что я делала. Я слушала людей, улавливала их полумысли-полупредложения, в которых они спотыкались, их чувства, которые они не могли выразить, и это было очень больно. Потом я отправлялась домой и отделывала их, полировала, выполняла для них ритмическое обрамление, превращала тусклые пятна в яркие краски, заменяла кричащие цвета пастелью, чтобы они больше не могли ранить - таковы мои стихотворения. Я знаю, что хотят сказать люди, и говорю это за них.

- Голос века, - сказал Тмварба.

Она ответила непечатным выражением. В ее глазах появились слезы.

- То, что я хочу сказать, то, что я хочу выразить, я еще только... - она снова покачала головой. - Я не могу сказать этого.

- Если ты хочешь расти как поэт, ты это должна сказать.

Она кивнула.

- Моки, два года назад я не подозревала, что высказываю то, что хотят сказать другие. Я думала, что это мои собственные мысли.

- Каждый молодой писатель, хоть чего-нибудь стоящий, проходит через это. Так овладевают мастерством.

- А теперь у меня, есть собственные мысли. У меня есть, что сказать людям. Это не то, что раньше: оригинальная форма для уже созданного. Это новые мысли, и я боюсь до смерти.

- Каждый молодой писатель, созревая, проходит через это.

- Повторить легко, но сказать трудно, Моки.

- Хорошо, что ты поняла это. Почему бы тебе Heрассказать мне, как этот... как действует это понимание другого человека?

Она помолчала.

- Ладно, попытаюсь еще раз. Перед тем, как уйти из бара, я стояла, глядя в зеркало, а бармен подошел и спросил, что со мной.

- Он почувствовал, что ты расстроена?

- Он ничего не почувствовал. Он посмотрел на мои руки. Они стиснули край стойки и быстро белели. Не нужно было быть гением, чтобы связать это с тем, что происходит в моей голове.

- Бармены обычно очень чувствительны к такого рода сигналам. Это часть их работы. - Он допил свой кофе. - Твои пальцы побелели? Что же сказал, или не сказал генерал, и что он хотел сказать?

Ее щека дважды дернулась, и доктор Тмварба подумал: "Следует ли это интерпретировать более специфически, чем просто нервозность?"

- Генерал - грубоватый, энергичный человек, - объяснила она - вероятно, неженатый, всю жизнь прослуживший в армии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ему около шестидесяти лет, но он не чувствует этого. Он вошел в бар, где мы должны были встретиться, глаза его сузились, потом широко открылись, руки его спокойно лежали на бедрах, потом расправились, шаг замедлился, когда он вошел, но, оказавшись в нескольких шагах от меня, он пошел быстрее. Он пожал мою руку, будто боялся ее сломать.

Улыбка Тмварбы перешла в смех.