Город призраков - [32]
— Что тут странного? — я постарался говорить непринужденно. — Человек был занят. Да и голова у него разболелась. К тому же ты сам говоришь, что не всегда он ужинал вместе со всеми.
— Это, конечно, возможно. Но… Но насколько я знаю, он человек обязательный…
— Что ты этим хочешь сказать? — Вано подался вперед, словно желая получше услышать ответ Сенечки.
— Да в общем-то ничего особенного. Если не учитывать… В общем, тогда у многих создалось впечатление, что адвокат ждал Заманского. Он несколько раз спрашивал про него. Поглядывал в нетерпении на часы. Недоуменно пожимал плечами. Ли-Ли даже как-то не выдержала и со всей своей непосредственностью спросила, уже не Заманского ли он ждет. И тут… Тут он как-то вздрогнул и поспешно. Слишком поспешно ответил, что нет. Ну, даже если его ждал, зачем это скрывать?
— И что, Заманский больше нигде не появляется в обществе? — спросил я.
Сенечка рассмеялся. Словно внезапно что-то вспомнил.
— Один раз я его видел. Правда, в таком обществе, где ни каждый захочет появиться!
Мы с Вано вопросительно уставились на него. И все же такого ответа не ожидали.
— Я как-то на кладбище с ним столкнулся! — торжественно объявил Сенечка в предвкушении нашей реакции. — Да, да! Мы с ним столкнулись на дорожке. Я тогда ходил на могилу своей тетушки. Там и встретил Заманского. Он с любопытством разглядывал памятники и читал надписи на них.
— Странно, очень странно, — Вано вытер платком вспотевший лысый череп. — У него что, здесь похоронены близкие?
— Ну, уж это исключено! Заманский впервые в нашем городе. Уж это я точно знаю!
— Что ты еще знаешь, Сенечка? Все, что ты рассказал — для журналиста непростительно мало.
— Да разве можно узнать о человеке, который как улитка спрятался в своей раковине. Мне он и не интересен вовсе. Уже когда он что-нибудь совершит! Тогда — да! Тогда конечно! Может славный получиться очерк.
— Но хоть в какой области науки работает Заманский?
— Он вроде бы врач по профессии. Следовательно — в медицине. Но могу вас заверить, он и с нашим доктором не общается. Опять же, наверно, столичный снобизм.
В общем, от Сенечки, как я понял, было мало толку. Хоть он и журналист. Поэтому мы решили уходить. Но, оказалось, Сенечка только-только разогнался. И слезно стал нас умолять остаться еще хоть на чуть-чуть. Аргументируя, что в этом городишке и выпить-то не с кем. А одному пить — это грех.
— Сенечка, — ответил я на его жалобные просьбы. — Поскольку мы задержались в Жемчужном по делу, нам дорога каждая минута. Но если ты еще хочешь что-нибудь рассказать. Мы, пожалуй, сможем совместить приятное с полезным.
— Ну, ладно, — махнул рукой наш собеседник. — Как знаете! Но если что — только намекните. Левушка все устроит. Только еще раз прошу, никому ни слова. Трезвость — это свято! И еще, — тут Сенечка почему-то запнулся и слегка покраснел. — Не очень-то доверяйте этой Белке. Насколько я знаю, вы остались по ее просьбе. Она чистейшей воды лгунья! Уж я-то знаю. К тому же дрянная девка. По рукам ходит. Сама к мужикам липнет. Это отвратительно.
И Сенечка, поморщившись, махнул рукой. Указывая нам на дверь. Больше от него ничего нельзя было добиться. И не потому, что он хотел что-то утаить. Все было гораздо проще. Сенечка просто хотел поскорее выпить. А тут уж было не до разговоров. И мы решили подождать более подходящий момент. Когда Сенечка захочет вспомнить что-либо существенное.
В зале мы наткнулись на Левушку. Он хитро нам подмигнул. И мило спросил.
— С собой возьмете?
Не сговариваясь, мы дружно отказались. Хотя это так не было на нас похоже. Что за чертовщина! Скоро окажется, что в этом городе мы единственные трезвенники. Но к выпивке почему-то не тянуло. Наверное, Жемчужное не располагало к этому. К тому же мы не привыкли пить чуть ли не под столом, из-под полы разливая коньяк и со страхом поглядывая на дверь.
Поэтому я молча указал Левушке на дверь, за которой в одиночестве остался сидеть Сенечка. Левушка понимающе кивнул.
По пути в гостиницу мы с Вано вкратце обсудили ситуацию. Хотя обсуждать фактически было нечего. Жемчужане были чересчур болтливы. И при этом ничего толком не рассказывали. Такое ощущение. Что они с годами выработали прекрасный метод ведения беседы. Говорить много, чтобы не обидеть собеседника. Но акцентировать внимание на незначительных вещах, которые никому вреда не причинят.
— И что мы узнали, — вяло спросил Вано. — Что адвокат — примерный семьянин. Белка — страшная лгунья, о чем и без него не трудно догадаться. А профессор — большой любитель кладбищенских памятников.
— Довольно оригинальное хобби, не правда ли?
— Ах оставь, Ник. Не думаешь ли ты, что известный профессор прибыл из столицы с целью убить какого-то местного адвокатишку? В этом и заключается его величайшее открытие? Насколько смертны благопорядочные Жемчужане? Или насколько смертна мораль? Мотив, Ник! Прежде всего нам нужен мотив! Кому необходима смерть адвоката?!.. А от этих олухов ничего, похоже, не добьешься. Хотя они и мертвого могут заговорить. Но о своих, заметь, они не говорят плохо. Все почему-то дружно стали даже жалеть Угрюмого. Прямо какое-то братство по оружию!
Каждый человек хоть раз в жизни да пожелал забыть ЭТО. Неприятный эпизод, обиду, плохого человека, неблаговидный поступок и многое-многое другое. Чтобы в сухом остатке оказалось так, как у героя знаменитой кинокомедии: «тут – помню, а тут – не помню»… Вот и роман Елены Сазанович «Всё хоккей!», журнальный вариант которого увидел свет в недавнем номере литературного альманаха «Подвиг», посвящён не только хоккею. Вернее, не столько хоккею, сколько некоторым особенностям миропонимания, стимулирующим желания/способности забывать всё неприятное.Именно так и живёт главный герой (и антигерой одновременно) Талик – удачливый и даже талантливый хоккеист, имеющий всё и живущий как бог.
(Журнальный вариант опубликован в «Юности» 2002, № 3, 4, 6. Отрывок из романа вышел в сборнике «Московский год прозы-2014», изданный «Литературной газетой».)Этот роман был написан в смутные 90-е годы. И стал, практически, первым произведением, в котором честно и бескомпромиссно показано то страшное для нашей страны время. И все же это не политический бестселлер, а роман о любви, дружбе и предательстве. О целом поколении, на долю которого выпали все испытания тех беспокойных и переломных лет. Его можно без преувеличения сравнить с романом Эриха Мария Ремарка «Три товарища».
Впервые напечатана в 1997 г . в литературном журнале «Брызги шампанского». Вышла в авторском сборнике: «Улица вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
«…– Жаль, что все так трагично, столько напрасных жертв на той войне. Все так нелепо, – сказал дворник. – Хотя что с нашего человека возьмешь. Ни разума, ни терпения. А ведь все наша темнота, забитость. А все – наше невежество. Все бы бунт сотворить, «бессмысленный и беспощадный». Все нам кровушки подавай… Плохо мы людей знаем, ох, плохо. Да, с денег все начинается. Ими все и заканчивается. На всей земле так. И наша родина – не исключение.– У нас с вами, господин Колян, разные родины. Наша пишется с большой буквы, – Петька пристально посмотрел на дворника, и тот поежился под жестким взглядом…».
Впервые опубликованав авторском сборнике «Улица Вечерних услад», 1998 г ., «ЭКСМО Пресс».
Повесть впервые напечатана в 1994 г. в литературном журнале «Юность», №5. Вышла в авторском сборнике: «Улица Вечерних услад», серия «Очарованная душа», издательство «ЭКСМО-Пресс», 1998, Москва.
Валентин Владимиров живет тихой семейной жизнью в небольшом городке. Но однажды семья Владимировых попадает в аварию. Жена и сын погибают, Валентин остается жив. Вскоре виновника аварии – сына известного бизнесмена – находят задушенным, а Владимиров исчезает из города. Через 12 лет из жизни таинственным образом начинают уходить те, кто был связан с ДТП. Поговаривают, что в городе завелась нечистая сила – привидение со светящимся глазами безжалостно расправляется со своими жертвами. За расследование берется честный инспектор Петров, но удастся ли ему распутать это дело?..
Если вы снимаете дачу в Турции, то, конечно, не ждете ничего, кроме моря, солнца и отдыха. И даже вообразить не можете, что столкнетесь с убийством. А турецкий сыщик, занятый рутинными делами в Измире, не предполагает, что очередное преступление коснется его собственной семьи и вынудит его общаться с иностранными туристами.Москвичка Лана, приехав с сестрой и ее сыном к Эгейскому морю, думает только о любви и ждет приезда своего возлюбленного, однако гибель знакомой нарушает безмятежное течение их отпуска.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…