Город Ночи - [20]

Сына Молочника лишь дважды привлекали к суду. И оба раза он избежал наказания. Когда старшина присяжных объявлял вердикт: «Невиновен», присяжные стоя аплодировали Обри.

Чтобы не доводить дело до третьего обвинения и суда, который мог закончиться совсем другим приговором, Обри тайно пошел на сделку с прокуратурой. Сдав десятки бандитов, которые так и не поняли, как полиция вышла на них, он в семьдесят пять лет отошел от дел, сохранив безупречную репутацию, как в преступном мире, так и среди своих почитателей.

— Я больше не торгую оружием, — напомнил им Обри. — Ни большим, громким и вышибающим двери, ни каким-то другим.

— Мы знаем, что ты на пенсии…

— И это правда, — заверил ее Обри.

— …но друзья у тебя остались.

— Вот эта роза называется «Черный бархат». Красное здесь такое темное, что кое-где кажется черным.

— Мы тебя не подставляем, — продолжила Карсон. — Ни один прокурор не станет тратить тысячи часов, чтобы отправить за решетку старика-садовника.

— А кроме того, ты сможешь имитировать болезнь Альцгеймера и растрогать присяжных до слез, — вставил Майкл.

— «Французский аромат» — самая красивая роза, но мне представляется, что тебе куда больше подходит «Черный бархат», — Обри смотрел на Карсон.

— Нам нужны два пистолета «дезерт игл» под патроны калибра «ноль пять магнум».

— Они нам действительно нужны? — спросил Майкл, на него произвели впечатление запросы Карсон.

— Я же сказала «громкие», не так ли? Будь у тебя два сердца, хватит одного выстрела в грудь из такого калибра, чтобы разом остановить оба.

Обри протянул розу «Черный бархат» Карсон, которая с неохотой взяла и ее. Теперь держала по цветку в каждой руке, пребывая в явном замешательстве.

— Почему не получить их через полицию? — спросил Обри.

— Потому что мы собираемся убить человека, который выйдет из зала суда, свободный и смеющийся, даже если мы и сможем убедить прокурора предъявить ему обвинение, — солгала Карсон.

В тени шляпы глаза Обри заинтересованно поблескивали.

— Микрофонов на нас нет, — заверила его Карсон. — Можешь нас ощупать.

— Конечно, мне хочется тебя ощупать, дорогая, но не в поисках микрофона, — улыбнулся Обри. — И говорите вы совсем не так, как бывает, когда разговор записывается на пленку.

— Для «игл» нам нужна сотня патронов «50АЕ» весом 325, пули с затупленными наконечниками.

— Страшное оружие. Скорость пули на выходе из ствола составит почти тысячу четыреста футов в секунду.

— Мы хотим точно знать, что эти парни умерли. Еще нам нужны два помповика. Только патроны должны быть с пулями, а не с дробью.

— С пулями, не с дробью, — кивнул Майкл.

— Большая убойная сила, — одобрил Обри.

— Большая, — согласился Майкл.

— Полуавтоматические, чтобы перезарядить можно было одной рукой, — продолжила Карсон. — Пожалуй, подойдет «городской снайпер». Какая у него длина ствола?

— Восемнадцать дюймов, — без запинки ответил Обри.

— Пусть укоротят до четырнадцати. Но нужны они нам быстро, нет времени ждать, пока их изготовят на заказ.

— Как скоро?

— Сегодня. Раньше. Как можно быстрее. «Городской снайпер», «СТГ», «ремингтон», мы возьмем любые помповики, если они соответствуют нашим требованиям.

— И вам для каждого потребуется специальный ремень, чтобы носить на плече и стрелять от бедра, — указал Обри.

— Так к кому нам обратиться? — Карсон по-прежнему стояла с цветками в руках, словно протестовала против войны.

Продолжая рассеянно обрезать лишние побеги (чик-чик, чик-чик, чик-чик), Обри с полминуты всматривался в нее и Майкла.

— Очень уж большая огневая мощь, чтобы добраться до одного парня. Кто он? Антихрист?

— Его хорошо охраняют. Нам придется кое-кого положить, чтобы выйти на него. Но все они — подонки.

Обри Пику она не убедила.

— Копы постоянно сбиваются на кривую дорожку. Учитывая, как мало им помогают и сколь сильно критикуют, это неудивительно. Но не вы двое. Вы не можете скурвиться.

— Ты помнишь, что случилось с моим отцом? — спросила Карсон.

— Это все ложь. Твой отец до самого конца был честным копом.

— Я знаю. Но спасибо тебе, Обри, за эти слова.

Когда Обри склонял голову в этой широкополой соломенной шляпе, то выглядел точь-в-точь как Трумен Капоте, собравшийся позавтракать на траве.

— Ты хочешь сказать, что знаешь, кто уложил его и твою мать?

— Да.

— Кто нажимал на спусковой крючок или кто приказал нажать на него?

— Мы добрались до самого верха.

Обри повернулся к Майклу.

— То есть, когда вы его хлопнете, налетят репортеры?

Майкл умел молчать и изображать придурка. Он пожал плечами.

Обри такая реакция не устроила.

— Тебя могут и убить.

— Никто не живет вечно, — ответил Майкл.

— Лулана утверждает, что мы все живем. В любом случае это месть О’Коннор. Почему должен умирать ты?

— Мы — напарники, — ответил Майкл.

— И что? Напарники не совершают самоубийство друг за друга.

— Я думаю, мы все сделаем и сможем уйти.

Сухая улыбка лишила розовое лицо старика невинности.

— Дело и не в этом.

Карсон скорчила гримасу.

— Обри, не заставляй его это говорить.

— Я просто хочу услышать настоящую причину, по которой он готов пожертвовать собой.

— Нужно ли тебе это?

— Может, нужно, может, и нет. Вы меня уже почти убедили. Я знаю твой мотив, дорогой. Только хочу, чтобы ты подтвердил мою догадку.